Звонок прервал Сергея на полуслове. Ребята, недоумевая, переглянулись. Звонки повторились. Частые, нетерпеливые. Медуница пошла открывать.
В комнату влетела раскрасневшаяся Алена, громко выговаривая Сергею:
— Полчаса не могу тебя нигде найти! Хорошо, хоть Роза подсказала. Немедленно домой! Звонил отец. Завтра на осмотр к профессору Жуковицкому.
Вторая половина дня и вечер прошли для Сергея в ненавистной подготовке к встрече с профессором Жуковицким.
Сам профессор, забавно картавивший лысый шутник с легкими пальцами, скорее привлекал, чем страшил Сергея. Но мысль о том, что именно профессор Жуковицкий когда-нибудь сделает Сергею операцию, то есть лишит его ноги, пользуясь чрезвычайно торжественным и неоспоримым предлогом, загоняла в тупик отчаяния. Перед сном Сергей шепотом подозвал к постели отца, твердо зная, что тот не станет увиливать от ответа.
— Что такое фистулография?
— Видишь ли, — медленно сплетая и расплетая пальцы, начал объяснять отец, — Якову Самойловичу необходимо узнать, где находится очаг твоей болезни. Для этого фистулография и нужна.
— А почему раньше Яков Самойлович не делал мне фистулографию? — оттягивая самое страшное, уточнял Сергей.
— Сейчас у него новый рентгеновский аппарат и лекарство подходящее.
— Помнишь, сам Яков Самойлович говорил, что уверен. Абсолютно уверен — источник моей болезни «гнездится где-то в районе копчика», — выкрикнул Сергей.
— Немедленно укладывать его спать! — потребовала мать. — Завтра всем вставать ни свет ни заря!
— Я на тебя надеюсь очень, — совсем тихо сказал отец. — Ты же терпеливый у меня.
— Совсем я не терпеливый, — угрюмо зашептал Сергей. — И не хочу быть терпеливым. Лучше скажи прямо, Яков Самойлович, как увидит очаг, так и начнет делать операцию?
— Ну это ты, брат, не в ту степь махнул, — улыбнулся отец. — Сначала он подумает да прикинет много раз…
Весь следующий день прошел в клинике профессора Жуховицкого. Утром у Якова Самойловича случилась непредусмотренная операция, и они часа четыре прождали профессора в приемной.
Еще часа три ушло на многотрудные снимки. Наконец, когда чем-то недовольная сестра закончила перевязку, а мать зашнуровала на нем гипс и стала одевать, Сергей блаженно вздохнул.
Профессор потрепал его по щеке, велел, чтобы Сергея как можно скорее отправляли на дачу и держали там «вплоть да заморозков». А сам остался договаривать с отцом «о результатах фистулографии».
Он проснулся, когда отец и мать уже ушли на работу. Промаявшись до половины десятого в ожидании друзей, Сергей не выдержал и сам отправился на их поиски.
На площадке второго этажа Сергей нос к носу столкнулся с Медуницей и Шашапалом, спешившими ему навстречу.
Оба второй раз безуспешно звонили и стучали в квартиру братьев Горчицыных. Тайник для записок тоже пустовал.
Исчезновение близнецов не на шутку встревожило Сергея. Огорчала и непозволительная беспечность Шашапала и Елены, явно что-то от него скрывающих.
— Что ты ей все время сигнализируешь? — напустился на Шашапала Сергей.
— Все классно вышло, — перелившись в сплошную улыбку, возликовал Шашапал. — Ты бы видел!
— Что вышло? — не понял Сергей.
— Как только тебя увела Алена, мы рискнули! Я прошаркал между Юркой Окурьяновым и Конусом. Конуса даже задел слегка. Елена видела. Но они лишь расступились, как перед настоящей старухой, и продолжали дуться в «пристенок». Как я со всех ног не припустился, до сих пор понять не могу. Все-таки у ворот решил обернуться, посмотреть. Клюку выронил. Изловчился, оглядываюсь — ни Юрка, ни Конус в мою сторону и не смотрят. И тут откуда ни возьмись Додик-щепка выныривает. Поднимает мою клюку, подает мне, да так глазищами всего сверху донизу и выщупывает. Пялится и пялится. Чувствую, сейчас этот шкет что-нибудь никчемушное высмотрит. Спасибо, Елена отвлекла. Картинку переводную Додику подсунула. Тут уж я больше зевать не стал. Через проходное на Пятницкую. Оттуда дворами на наш черный ход, как с Еленой договорились. Она вещи мои в сумке клеенчатой… Смотрите, Ник…
Они появились из темной арки и встали на границе света и тени. Должно быть, давали глазам привыкнуть к буйному солнцу.
— Братцы, мы тут! — подпрыгнув, замахал руками Шашапал.