-- Но я думала..
-- Пока за тебя думал Ветер, ты была мне более приятна..
Лестница кончается, Миронова идет дальше, оставив свою спутницу. А Даниэль еще долго смотрит ей вслед и только потом тихо ядовито произносит:
-- Ага.., ну посмотрим.
Тимур цепляет на лицо небрежную улыбку удовлетворенный тем, что слышал. Миронова оказывается просто душка. Все таки не зря он на какое то время доверился ей, осчастливил, как говориться, своим вниманием. Он не мог не отдать должного строгой красоте ее лица, главным недостатком или, быть может, главным достоинством которого была аристократическая бледность. Но совсем не понятно от чего колбасит Даньку. Ее серьезно беспокоит его симпатия к Софии? С чего бы?
***
Легкую штору сдувает свежим прохладным ветром. На улице идёт мелкий противный дождь, а под него засыпать — одно удовольствие. Музыка в наушниках играет в такт сердцу, мощные барабаны Джои Джординсона разрывают перепонки, а крик Кори Тейлора особенно точно выражает нынешнее состояние Алекса. В такие моменты он чувствует себя как герой американского фильма, который уверенно идет взрывать чертов университет.
Одно мешает-- до понедельника он на больничном. Как раз геройское лицо подзаживет -- и рана на губе, которую он постоянно «проверял» языком, затянется.
Неожиданно телефон на подушке завибрировал дав в уши типичным звуковым сигналом, прервав музыку. Не ожидая ничего интересного Нестеров потянулся к телефону и открыл диалоговое окно.
«Спускайся, поговорим.»
Бля-я-ять. И просто. Крышу снесло. Алекс, не глядя на клавиатуру быстро печатает что-то в духе «пшлнх» и выкидывает телефон к чертовой матери, хуже ему уже не будет. Почему именно сейчас? Что ему надо?
И пока жует собственные губы, маясь нервным возбуждением, которое одолевало сразу же, подумай он о мажоре, телефон завибрировал вновь.
Нет. Он не будет искать и смотреть в него. Не станет.
Но спустя минуту поднимается с кровати, обходит ее и поднимает с пола телефон. Матерится. Потому что трещина через весь экран. Хорошо, что на защитном стекле, которое он соизволил приклеить сразу после покупки гаджета. И через эту трещину смотрит на фотофайл с изображением Софии. Нереально красивой, необыкновенно яркой, и чужой. Потому что даже он со своей скудной фантазией понимает "Vishi group" с легкостью может отнять у него то, что он все еще считает своим.
«Что это?»
«Я расскажу. Только не прись, как баран к Софии с вопросами. Нам надо это обсудить вдвоем. Срочно.»
Мозг лихорадочно ищет решение к уравнению с кучей неизвестных.
«Где?»
А самого по инерции ведет к окну. Во дворе машина и Ветров приклеенный к капоту. Очень оперативно.
«Ну я же сказал, спускайся.»
Носки он находит у кресла, меняет майку, натягивает спортивки и выйдя в коридор смотрит в строну ее двери. Может ну его нафиг. Может просто пойти и разобраться. Задать вопросы, в обход встречи с этим мудаком. «Какого хрена ты ввязалась в это? Спуталась с этими балалайками. Они же тебя растопчут. Пережуют своими винирами и выплюнут. Вся эта мажорная сволота, все эти дорогие выглаженные костюмчики и начищенная обувь, к которой так и тянет всяких дур.»
Но плевать в истерике слюной это еще не решение. Когда она в последний раз прислушивалась к его мнению? Лет пять назад? Тогда ещё не было этого говнюка Мити, не было двух чемоданов и билета на самолёт, не было писем с неизменным «как я соскучилась». Теперь она девочка взрослая. Теперь она все разгребает сама.
Может отмороженный все прояснит? У него шансов как ни крути больше, тем более что это его хренова семейка.
Ладно. С ней поговорить он всегда успеет. Она сейчас дома, а этот.. долго ждать точно не будет.
Главное ключи не забыть, и..
В кросах Алекс возвращается в комнату и цепляет пальцами телефон. Ведет пальцем по шершавой трещине и покидает квартиру, чувствуя как успела взмокнуть под курткой спина.
В свете фонарей и мелкого дождя Ветров представляется эфемерной единицей, неживой и манящей. Тянет подойти и ткнуть рукой. Есть или нет. Но прищур глаз изучающий, неестественный возвращает к реальности.
Алекс жмурится до темных кругов перед глазами и больше всего на свете хочет, чтобы трещины на асфальте разрослись до невероятных размеров, засосали в какую-нибудь другую преисподнюю и схлопнулись, словно его тут и не было. Втягивает воздух, открывает глаза. Трещины не меняются, только слегка прячутся под носами кроссовок, которые теперь совсем рядом.
-- Ты знаешь, как достал меня? -- голос приходится понизить на пол тона. Ночью каждый звук казался чертовски громким.