Его даже искать не надо. Не надо даже головой вертеть осматривая двор. Взгляд сразу натыкается на темную макушку. Стоит в окружении нескольких человек — его обычная компания. Такие же благополучные звездные мальчики и девочки. Я из всех знаю только Вику, которая смеется, прикрывая лицо ладонью и шутливо толкает Тимура в грудь.
Замечает меня и едва заметно кривит яркие, аккуратно накрашенные губы. Коротко говорит что-то и кивает в мою сторону. Мажор поворачивается сразу же, с улыбкой, которая становится еще шире, как только цепляется взглядом. И от этой улыбки больно и горячо.
Рядом оказываюсь слишком быстро. Он все еще улыбается, хмыкает, когда замечает в моих руках баночку колы.
— Привет…
— Держи. — Пихаю ему эту баночку так, будто она мне руки жжет.
— А поздоро…
— Послушай, — припечатываю я, не обращая внимания на удивленный взгляд, чтобы не передумать. — Больше никаких роз, никаких смс, никаких «подвезу». Уяснил?
Молчит. Только улыбаться перестает и глаза светлеют: близко — и мне приходится увидеть, как сокращается зрачок. И кивает! Кивает: не то осторожно, не то вопросительно. Продолжения ждет. Под ключицей тянет, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не провести по этому месту рукой.
Черт его знает, как это называется. Словами описать сложно, но ощущается слишком знакомо: это как держать в руках два маленьких магнита, поднося друг к другу, но не давая соприкоснуться. Тянет, давит в виске чужим взглядом. И хочется не то отвернуться, пряча лицо, не то открыть глаза и посмотреть в ответ, прямо и открыто.
— И больше никаких подкатов.., — я не произношу имя брата, опасаясь компании за спиной. — Чтобы вообще со своими гейскими темами к нему не приближался. Сбавь обороты уже, договорились?
Говорю смело от уязвленной гордости и глубокой, давящей обиды. Надеюсь резкими словами оскорбить, унизить, жду, что он лишится маски невозмутимости и допустит ошибку. Пошлет, оттолкнет, обматерит и навсегда поставит крест на странных отношениях между нами.
— Гейскими? — тихо переспрашивает мажор. И это слово крошится сладким леденцом на его губах, — извини не смогу — худые, высокие мальчики моя слабость.
И на этом я просто задыхаюсь. Образы Алекса и Тимура мечутся в голове.
— А тебе палец в рот не клади, да? — гневно вылетает из меня от резко подступившей паники.
Ветров задумывается, прикидывает что-то в голове и расплывается в одной из своих сердце останавливающих улыбок:
— Ну почему же? Твой Я бы взял, — упорно ловит мой взгляд.
За спиной фыркает кто-то из парней и резко замолкает, будто звук выключили. А у меня… у меня уходит пара секунд на то, чтобы понять, что он сказал, еще пара секунд на то, чтобы представить, и вечность, чтобы снова вспомнить как дышать.
— Ты больной. Нет, правда. Тебе помощь нужна, — обреченно выдыхаю я, переживая жгучий стыд.— Виртуоз хренов!!!
Провальная импровизация.
# 40
Тимур Ветров
Девчонке уверенности не занимать, держится так, будто бы знает куда больше моего и заведомо убеждёна в успехе своей провокации. А в голосе одна обида и разочарование, нежели цель оскорбить.
Застать меня врасплох почти невозможно. Я отлично умею скрывать свои эмоции и намерения. Но в этот раз пришлось попотеть.
Она оставляет в недоумении всю мою компанию. Пацаны смотрят так, будто я самолично сожрал чью-то собаку. Даже Вика подозрительно щурит глаза и этот цирк становится мне слишком интересен, чтобы я позволил гвоздю программы так просто сбежать. Захотела поговорить со мной в неформальной обстановке? Пожалуйста.
— А у тебя как? — Перехожу в наступление, разворачиваюсь к ней уже спешащей уйти. Просто уйти. Ну естественно, она же все высказала и даже подвела итог. Типа я больной, но талантливый.
И мне конечно стоило промолчать, но суть моя конченая всегда не в ладах с разумом. С учётом того, что этот самый разум только что двояко оценили.
— Получилось уменьшить количество часов работы? Выбрала лучший отель и любимчиков?
— Любимчиков? — София недоуменно оглядывается.
— Обслуживать всех, кто позвонит, это не для тебя. Я бы остановился на мужчинах по-моложе — деньги те же самые и удовольствие не такое сомнительное.
София хлопает глазами, изумленная настолько, что еще не спешит оправдываться. Сначала она пытается понять. Понять о чем я и почему настолько безжалостен.