– А вы злой.
– Надо же кому-то быть злым, когда все вокруг такие добрые, – усмехнулся Зубов. – Вроде вас. Поэтому предлагаю вам один вариант: в награду за настойчивость беру вас на борт. И мы летаем до тех пор, пока вы не срываете голос от собственного визга. А, как вам? Хорошее предложение.
– Не очень, – Лена упрямо покачала головой.
– Я выключу двигатель на высоте две с половиной тысячи метров. И вы узнаете, что такое свободное падение с огромной высоты. Мы пролетим над тем лесом так низко, что самолет коснется брюхом верхушек деревьев. А потом разгонимся до такой скорости, что вас со страшной силой вдавит в кресло. Если к тому времени вы еще не лишитесь чувств или мы не разобьемся, можно придумать что-нибудь повеселее. Годится?
– Полный торчок и отпад. Мне очень нравится скорость. То есть это моя стихия…
– Вот вы и попались на слове. Есть такой медицинский термин «скоростная болезнь», – Зубову захотелось испортить настроение этой самоуверенной девчонке. – Водитель навороченной тачки или пилот самолета, летящего на бреющем полете, развивая приличную скорость, начинает испытывать неземное наслаждение, эйфорию. Как следствие – перестает отдавать себе отчет в происходящем и контролировать свои действия. И это кончается плохо, совсем плохо. Для пилота, для машины, для всех окружающих. Ваш случай – это из области психиатрии.
– Неужели?
– Абсолютно точно, – мрачно кивнул Зубов. – И к бабке не ходи. Это медицинский диагноз. Сначала запишитесь на прием к психиатру. Но скажу сразу: с этой болезнью к полетам не допускают. Вы опасны для окружающих.
– Справки от врачей здесь, – Лена похлопала ладошкой по кожаному портфелю. – Я абсолютно здорова. Я хочу научиться летать. И сделаю это. С вашей помощью или без нее.
– Попробуйте, – усмехнулся Зубов. – У нас хорошие инструкторы. С ними даже не придется трахаться. Просто внесете в кассу деньги, пройдете курс теоретической подготовки и так далее.
– Почему вы не хотите поработать со мной? Хотя бы попробовать. Я ведь не фантиками буду платить.
– У меня три постоянных клиента, – ответил Зубов. – У каждого из них собственный самолет и куча денег. И еще у них есть талант и ослиное упорство. И вообще: они настоящие фанатики, просто прирожденные пилоты. Поэтому на жизнь мне хватает, даже остается на черный день. А свободного времени – в обрез. У меня полно обязанностей, как у всякого служащего этой шарашки. Дежурства, инструктажи… Набор учеников я давно закончил, иногда меня просят взять еще кого-нибудь. За очень большие деньги. Но я всегда говорю «нет». Кроме того, с женщинами я не работаю.
– Но у меня тоже есть талант, есть упорство. И деньги.
– Мой совет: выбросите из головы самолеты. Раз уж вам нравится скорость, попробуйте себя в другой области, – Зубов глотнул кофе, кивнул на мощный родстер, мокший под дождем. – Например, сейчас люди с деньгами сдвинулись на гонках. Закажите настоящую раллийную тачку со всеми пирогами. Узнайте, что такое неуправляемый занос, «полицейский разворот»… Вам понравится. А самолет… Путь до штурвала самолета слишком долог, скучен. Требуется куча бумаг, разрешений, справок. Короче, это вам не автомобильные права у ментов купить.
– Значит, мне не повезло? – из зеленых глаза девушки сделались темно-серыми.
– Наоборот. Вы поговорили со мной и получили ответы на все вопросы. Могу предложить кофе. Растворимый.
– Годится.
Зубов поднялся из-за стола, отошел в угол, где на старом письменном столе стоял электрочайник, банка с дешевым кофе и пакет с сухими славками. Через десять минут он выдал гостье кучу бланков, которые нужно заполнить для вступления в клуб «Крылья», номер банковского счета, на который следует перевести вступительный взнос, и уже хотел выпустить гостью за дверь, под дождь, но неожиданно для самого себя спросил:
– Подождите. Я так и не понял: зачем вам это припеклось? Ну, самолеты и все такое.
– Летать – это моя мечта, – коротко ответила Лена. – Единственная. У вас ведь наверняка есть своя мечта.
– Была, – рассеяно кивнул Зубов. – Когда-то давно.
Он открыл ящик стола, вытащил его дна брошюру, протянул ее гостье.
– Тут кое-какие материалы о любительской авиации, – сказал он. – Начинающим дояркам выдают что-то вроде этого. Чтобы знали, что такое корова, как к ней подступиться, чтобы она не боднула, когда дергаете за сиськи. Тут тоже самое. Только про самолеты. Сколько у них крыльев, как они летают и все такое. Даже картинки есть.
Лена перевернула несколько страниц и бросила книжицу на стол.
– Сколько крыльев у самолета, я смутно догадываюсь. О самолетах я прочитала все, что у нас выходило. А к врачу обратитесь сами.
Она повертела пальцем у виска и ушла, оставив после себя запах цветочных духов. Через стекло Зубов видел, как девчонка села в свою шикарную тачку и рванула с места. Панова покатила к воротам, раздумывая, по какой причине Зубов много выделывается и врет как сивый мерин: якобы, у него богатые и талантливые клиенты, нет проблем с деньгами, он занят по горло и все такое. Панова уже наводила справки. Зубов живет очень скромно, каждый рубль считает. С женой он то ли в разводе, то ли до формальностей дело не дошло, но брак на грани распада, – это точно. Супруга то ли уехали из Москвы, то только собирается смотаться неизвестно куда. Лишь бы подальше от бывшего мужа, ей тесно с Зубовым в одном городе. Вот до чего довел женщину.
По себе Панова знала, что развод дело хлопотное и затратное, по крайней мере, для мужчины. В такой ситуации приработок ему бы не помешал. А учеников Зубов мог бы взять косой десяток. Но не берет. В чем же проблема? По всему видать – он просто болезненно ленивый субъект, работой себя не изнуряет, ему приятнее целыми днями просиживать кресло и смолить сигареты. К тому же редкий зануда. Его постоянные ученики – бизнесмены, ни какие они не фанатики и не прирожденные пилоты. Просто увальни с деньгами, не обремененные талантами и мечтой о высоких полетах, они заглядывают на аэродром так уж не часто, когда выпадает свободное время и желание испытать острые ощущения. Тогда с какой целью врал этот хмырь? Странно все это…
А Зубов решил по себя, что эта Панова просто взбалмошная дочка богатых родителей, которые потеряли счет деньгам. Она здесь больше не появится. И ошибся. В течение лета он встречал Панову в ангарах, в тренажерном зале, на взлетной полосе. Инструктор Вася Анисимов, который начал работать с ней, сказал, что девчонка очень способная, подает надежды. И еще она чертовски упрямая. Уже вызубрила Воздушный кодекс, наставления по правилам полетов, перелопатила кучу технической литературы. Несколько раз она летала с Анисимовым на ЯКе-18 Т, сидя в кресле второго пилота, дублировала и фиксировала действия инструктора.
Последний раз Зубов видел Лену неделю назад, когда она, облаченная в комбинезон, залезала в кабину тренировочного самолета. «Да, возможно, Анисимов прав. Из нее со временем что-то получится», – подумал тогда Зубов и через минуту забыл о существовании Пановой.
Когда солнце поднялось выше, Зубов вернулся к месту ночевки, и обнаружил в лагере признаки жизни. Суханов вскипятил кофе в котелке и, обжигаясь, прихлебывал свое варево из железной кружки. Панова, не отказавшаяся от угощения, тоже пила кофе, всем своим видом показывая, как омерзителен ей этот напиток и общество придурка Суханова.
– Как спалось? – Зубов присел поближе огню и налил себе кофе из котелка.
Панова поставив кружку на песок, сделав вид, что не расслышала вопроса.
– Не хватало кондиционера, пружинного матраса и шелкового белья, – ответил за нее Суханов. – А так ничего. Цикады поют, змеи шуршат и все такое. Одним словом – романтика.
– Солнце скоро поднимется над холмом, и сидеть здесь станет невыносимо, – сказал Зубов. – Поэтому мы с Леной вернемся к самолету. А ты, Витя, начинай делать закладки. И наблюдай за дорогой. Видимость хорошая, две тачке на дороге ты заметишь километров за пять-семь. Скорее всего, они появятся к вечеру. Хорошо бы так.