Он обернулся — и я заметила, что глубокая морщина у него на лбу разгладилась.
— Тусоваться? Вообще-то не собирался, но если ты идешь…
Я кивнула:
— Меня Хэлен просила. Ей нужна моральная поддержка. Ты же знаешь Нейла.
— Отлично, гулять так гулять. — Он расплылся в улыбке. — Там и увидимся.
Я закивала:
— Договорились. Спасибо за компанию, Бен.
Он прижал ладонь к груди, поклонился и сел в машину. Второй раз идти к лифту было уже не так тоскливо. В постель я рухнула счастливая.
На следующий день к часу я прибыла в ресторан «Липкие пальцы» на Кенсингтон-Хай-стрит. Каспар полулежал на стуле, но был на месте и вообще вел себя почти прилично. Я потрогала спрятанный в сумке айпод, радуясь, что не забыла про подарочную упаковку. Шестнадцать лет — в жизни парня это событие! Я бы сказала, день рождения мужчины. Другое дело, что лично я бы не поменялась с ним местами ни за какие коврижки.
Рядом с Каспаром сидел еще один парень, тощий и ростом повыше. Представившись Заком, он поднялся и подал мне руку. Джинсы чуть не падали с бедер, даже трусы виднелись, — руки так и чесались подтянуть ему штаны и заправить в них футболку. Черт, кажется, старею. В отличие от приятеля, Каспар невнятно бормотнул то, что с равным успехом могло сойти и за приветствие, и завуалированную угрозу от имени мафии. Я подмигнула Франческе, давая ей понять, что одергивать сына бесполезно. Две сестрички героя дня, Поппи и Кэти, тянули молочные коктейли из стаканов, в которых могли бы поместиться целиком. Рядом с Ником и Франческой сидел неженатый брат Ника, Пол, — я отношусь к нему с симпатией, но и только. Это стало ясно еще четырнадцать лет назад; к счастью, мы с Полом с третьей попытки поняли друг друга и с тех пор мирно сосуществуем. Мы уже все решили. А Франческа с Ником, похоже, до сих пор надеются.
— Вино будете, мисс Кинг? — развязно поинтересовался Зак. — Или «Кровавую Мэри»?
— Зови меня Тессой. И, когда будешь обращаться ко мне, помни: в душе я твоя ровесница.
Мой сосед усмехнулся:
— Тогда, может, кока-колы?
Я улыбнулась:
— Из детского возраста я уже вышла.
Зак придвинулся ближе и задел ногой мою ногу.
— Говорят, тебе столько лет, на сколько ты себя чувствуешь. — Он понизил голос.
Наверное, я ослышалась. Этот мальчишка, совсем ребенок, заигрывает со мной? Я повернулась к нему, он кокетливо потупился. Но я ведь не давала никакого… Это что же выходит — в глазах друзей я превращаюсь в двойника Джоан Коллинз? Я представила себя через несколько лет: кабриолет, ювелирщина, узкобедрый томный юноша на пассажирском сиденье, смутно напоминающий молодого Роберта Дауни-младшего (он часто мелькает в моих фантазиях). Эта сцена мне уже начинала нравиться, однако, присмотревшись, я заметила, что молодой жеребец в кабриолете заполняет заявление в Центральный совет по вопросам поступления в университеты. Пришлось спешно заказывать чизбургер средней прожаренности (с картошкой и луком колечками), а в качестве уступки здоровому образу жизни — салат из сырой капусты. Но сначала — бутылку мексиканского пива с клином лайма в горлышке. Блаженство. Настроение стремительно менялось к лучшему. Трения в семье я жизнерадостно уничтожила в зародыше, пройдясь по ним, будто бульдозер.
— Вижу, ты получил мою СМСку, — с улыбкой шепнула я Каспару, пока всех остальных отвлек пролитый молочный коктейль. Я придвинулась ближе. — Но подтекста явно не понял. Мало явиться на собственный день рождения, надо еще и улыбаться. И кстати, раз уж об этом речь, добавлю еще одно условие. Сейчас же сядь прямо, а не то я верну айпод в магазин и вместо него куплю пару туфель от Джимми Шу, в которых отказала себе ради твоего подарка.
В детстве мама урезонивала меня такими же словами. Главное — каким тоном они произносятся. Действуют тон и выражение лица, а сами слова значения не имеют. Наверное, с Каспаром способ сработал, потому что он сел прямо и застыл с испуганной физиономией. Франческа повернулась к сыну как раз в тот момент, когда я отстранилась, а Каспар изобразил кривую улыбку.
Завязалась беседа. Меня не покидало ощущение, что ее стараюсь поддерживать только я одна. Я вела мяч и обводила противника, передавала и принимала пасы, но стоило мне уронить его, как за столом снова воцарялось молчание. К концу обеда я выдохлась. Дрессированная обезьянка выдала все свои трюки. Единственной наградой за мое искрометное красноречие стало внимание со стороны Зака, который несомненно флиртовал со мной, и, кстати, весьма успешно. С Франческой он был вежлив и обаятелен, а Ника явно побаивался. Беседуя же со мной, Ника можно было не опасаться. Прозрачные намеки произносились так негромко, что их слышала лишь я, слишком личные вопросы были замаскированы под вежливые реплики, и это по меньшей мере впечатляло. Удержаться в образе чудаковатой, но любимой тетушки мне не удалось, и, чтобы не перейти границы дозволенного, я выложила на стол анкету. Мне казалось, она напомнит собравшимся о семейных узах.