— Ну, дело прошлое, Игорь, чего теперь ворошить?! — поморщился Дерикот. — Живым о жизни надо думать. А Бизяев мертв, умер. Ты мне вот что скажи: как Морозова настроена? И Тягунов? Мы ведь все теперь одной веревочкой повязаны, неужели они этого не понимают? Признаются, начнут нас разоблачать, и сами за решеткой окажутся, и ты в том числе. Если не одуматься… Ты уже не ребенок, Игорь, должен понимать.
— Я понимаю, Феликс Иванович, — вздохнул Игорь. — Но я же человек маленький… Как вы решите, так и будет. Мне теперь без вас никуда, крест на всю жизнь.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — похвалил Дерикот. — Ты только сам себя не пугай, не надо, не комплексуй, не слушай эту пропаганду насчет борьбы с преступностью. Это все вопли обывателей. Подняться на нас всем миром, покончить с преступившими закон раз и навсегда и так далее. Ха-ха-ха… Да ты знаешь, как мы сейчас сильны? Какому обывателю с нами справиться? Пусть они митингуют, ходят с красными флагами на свои дурацкие маевки, вопят, а править теперь будем мы. Мы! Пришло наше время. Мы его ждали, мы к нему шли. И так просто теперь власть не отдадим. Не-е-ет, у нас в руках все, попробуй, отними! На-ка вот! — И Дерикот сунул мелькнувшему за окном машины прохожему кукиш. — Милиция, армия, безопасность — тоже наши. Мы их содержим, кормим. В Думе, в газетах шумят, разумеется, призывают прижать нас, пересажать, ко ты, если слушаешь или читаешь эту белиберду, не верь. Везде наши люди. Везде! За большие деньги человек все, что угодно будет говорить. На любом уровне. И на самом верху. Всегда так было и будет. Миром правят деньги, а деньги у нас.
— Феликс Иванович, все вы правильно говорите, — покорно соглашался Игорь. — Только мне дядю Лешу жалко, мы в одном доме жили, с Ваней дружили. Он нас, пацанами еще, на этой машине катал, пору-лить мне и Ване давал.
Дерикот кашлянул, удобнее уселся на сидении, прикрыл форточку, в которой посвистывал холодный мартовский ветерок.
— Жалко, конечно, кто говорит. Но Бизон ведь наказан… гм… Всевышним. Вопрос зарыт. А нам — жить. Ты мне прямо скажи, без виляний: как твои друзья настроены?
— Думают. Изольда Михайловна говорит, что нужно принимать ваши предложения. Да и Татьяна Николаевна на это настроена, когда мы в машине ехали с базы отдыха. Она прямо сказала, что ей должны компенсировать потери, а раз Бизон мертв — с кого спросишь?!
— Мы ей троекратно предложили компенсировать, а то и больше! — как гвозди, вбивал свою мысль Дерикот в голову водителя. — И намекни, пусть побыстрее решения принимают, в том числе и Тягунов. Он же не дурак, прекрасно понимает. Не могут прожить чистенькими да незапятнанными. Жизнь выше нас. Случилось — что поделаешь? Надо приспосабливаться.
— Я скажу им, Феликс Иванович. Вернусь с работы, поговорю.
— Ты можешь и сейчас заехать. Пока я буду с Ка-менцевым проблемы решать, сгоняй. Понадобишься, позвоню тебе в машину.
— Хорошо, я понял.
…Аркадий, расслабленный, вальяжный, едва только Дерикот вошел, спросил:
— Слушай, Феликс, куда Антон подевался? Звоню-звоню.
— Секретарша говорит, в Сочи махнул, жену, вроде бы, в Мацесте медицинским светилам показать.
— Нашел время! Тут дела надо делать, а он… А ты чего такой деловой? Звонишь, просишь не отлучаться.
Насчет Морозовой ты не беспокойся, им некуда деваться. Другое дело, мент этот, Тягунов. Тот почище, конечно, может сдуру и доложиться начальству. Ладно, подождем денек. А потом еще им свидание назначим, потолкуем.
— Рустам с людьми приехал, Аркадий, — перебил Дерикот.
Каменцев поднялся, подошел к двери кабинета, поплотнее прикрыл ее, хотя в вечерний час в офисе не было уже сотрудников, даже секретарша ушла, одна только уборщица возилась с тряпкой в глубине коридора. Но и уборщица ничего не должна слышать. Мало ли! ФСБ, вон, под боком, через дорогу, подслушивать и подсматривать они мастера, а уж вербовать официантов и уборщиц — тем более. Какого-нибудь «клопа» с передатчиком та же уборщица куда угодно подкинуть может, и веник вполне может стать антенной.
— Ну что ж, вовремя приехали, — Аркадий вернулся за свой громадный полированный стол, на котором лежали несколько папок с бумагами, да возле часов с красной секундной стрелкой торчал маленький гипсовый бюст президента Ельцина. — Ты понимаешь, Феликс, завтра как раз автоколонна идет в Чечню с гуманитарной помощью. Продовольствие нашим омоновцам и машин пять или шесть — грузы для мирных жителей. Тонн, по-моему, шестьдесят собрали. Около двадцати грузовиков, конвой, две машины ГАИ — словом, охрана на высшем уровне. Нам нужно успеть Рустама в эту колонну пристроить.