Нэнси подошла к письменному столу и села в мягкое, удобное кресло. Она положила перед собой странный конверт, без адреса, без единой надписи, и почувствовала, что ее гложет любопытство. Она взвесила на ладони конверт и снова положила его на стол.
Размышляла Нэнси долго, но не выдержала и решила выяснить, что скрывается внутри. Конверт был плохо заклеен, и открыть его не представляло никакого труда. Потом она аккуратно закроет, и никто ничего не заметит.
Странное, жгучее любопытство толкало ее на нарушение приличий. Она была готова совершить то, что всегда считала отвратительным. А ведь между ней и Тейлором много лет царило полное взаимное доверие.
Эти соображения морального порядка не помешали Нэнси вскрыть конверт и обнаружить содержимое: маленькую кассету. Она улыбнулась, подумав о собственном необъяснимом любопытстве, и протянула руку к правому верхнему ящику стола. Нэнси хотела взять листок бумаги и написать мужу записку, на случай, если разминется с Тейлором. Но, кроме почтовой бумаги, в ящике оказался маленький магнитофон. Снова случайность подтолкнула руку Нэнси. Она подумала, что это не просто слепая игра судьбы, а нечто совсем иное.
Нэнси достала магнитофон, поставила кассету и, нажав на кнопку, приготовилась слушать. Она с первого слова узнала голос, и кровь застыла у нее в жилах. Сердце словно остановилось. Нэнси охватила паника, сдавившая горло: она узнала запись своего разговора с Натали Гудмен.
Лишь через несколько минут женщина сумела справиться с собой. Успокоившись, она позвонила Сэлу.
– Помнишь ту запись, что мы слушали? – спросила Нэнси.
– Конечно, помню!
Ее вопрос очень удивил брата.
– Она все еще у тебя?
– Естественно, в сейфе.
– Тебе не трудно проверить?
Сэлу просьба показалась нелепой, но по тону сестры он понял – дело серьезное.
– Минутку! – сказал Сэл.
Через несколько мгновений он снова взял трубку.
– Все в порядке. Кассета на месте. А что произошло? – с тревогой спросил Сэл.
– А произошло то, что такую же кассету прислали Тейлору, в его дом в Бостоне.
– А твой муж что говорит?
– Ничего. Он не слышал запись. Я перехватила кассету.
– Что ты собираешься делать?
– Надо подумать. Сообщи новость Джуниору.
– Тебе нужна помощь?
– Не сейчас. Я позвоню позже.
Нэнси положила трубку, сунула кассету обратно в конверт и оставила на видном месте, на письменном столе. Потом она стала дожидаться мужа.
Когда Тейлор переступил через порог, она, как обычно, с радостной улыбкой бросилась ему навстречу.
– Какой прекрасный сюрприз! – воскликнул Тейлор, с восхищением глядя на жену. – Скажи, что ты скучала по мне, и я почувствую себя самым счастливым мужчиной на земле!
Но он умолк, заметив ледяной взгляд Нэнси и увидев револьвер в ее тонкой руке.
– Сукин ты сын, Тейлор Карр! – произнесла она. – А теперь ты расскажешь мне все…
Профессор уже не улыбался. Его аристократическое, обычно оживленное сердечной улыбкой лицо стало жестоким. Он смотрел на жену снизу вверх, словно, несмотря на пистолет, оставался хозяином положения.
– Рассказать? – недрогнувшим голосом спросил Тейлор. – А если не расскажу, что тогда?
– Тогда я убью тебя. Ты знаешь: я на это способна…
СЕГОДНЯ
Глава 1
Марк Фосетт провел рукой по лбу, словно пытаясь стряхнуть с себя усталость, смятение и сомнение. Исповедь Нэнси потрясла журналиста. Профессор Тейлор Карр, аристократ, безупречный муж женщины, связанной с мафией, неожиданно предстал перед ним в странном свете.
– Теперь, мистер Фосетт, вам все известно.
Отдохните немного. Я позову вас, когда придет время.
Она поднялась и направилась к двери. Марк вскочил и попытался удержать ее.
– Подождите! Не уходите, – взмолился он. – Не сейчас…
Он забыл и об усталости, и о страхе: так захватил его рассказ Нэнси.
Женщина обернулась и вопросительно взглянула на журналиста. Она держалась по-королевски, но что-то в ее глазах говорило собеседнику: Нэнси Карр потерпела поражение. Может, добившись осуществления своих великих замыслов, она поняла: игра не стоила свеч, преступления и страдания оказались напрасны.
– Что еще? – резко спросила Нэнси.
– Неужели профессор Карр так вас любил? Неужели он убил журналистку, чтобы завладеть компрометирующей записью и уберечь супругу от скандала?
В глазах Нэнси мелькнули сначала гнев, а потом снисходительное сочувствие:
– Вы ничего не поняли, Фосетт? Профессор Карр использовал Натали Гудмен, чтобы сломать мою карьеру и не позволить мне выставить кандидатуру на пост мэра. Дело в том, что он поставил на другую лошадку…
Марк испытал потрясение и растерянно пробормотал:
– Вы хотите сказать, что ваш верный спутник, уважаемый профессор, безупречный муж, мужчина, многие годы любивший вас, потомок аристократического рода, короче, вы хотите сказать, что Тейлор Карр – один из главарей мафии? И вы думаете, я поверю?
– Если уж вы не верите, тем более не поверят читатели, если газета позволит вам опубликовать мою историю. Но я обещала вам говорить правду, и это – чистая правда. Тейлор Карр – голова того спрута, что охватил своими щупальцами всю Америку. Он – ведущий руководитель и стратег мафии. Ему подчиняются главари от Нью-Йорка и до Палермо.
Нэнси подошла поближе к Марку и заговорила тише:
– Так называемые «крестные отцы», о которых вы, журналисты, любите писать, – всего лишь пешки на шахматной доске преступного мира. Они свое отжили. Мафия проникла в банки, на фондовые рынки, в транснациональные компании, в сферы высшей политики, и управляет ею аристократическая рука – рука Тейлора Карра. Он знает все обо всех. Моя жизнь известна ему до мельчайших подробностей. Он стремился обладать мной, потому что сразу же, с той самой первой встречи в Йельском университете, влюбился в меня. А может, он влюбился именно потому, что такая женщина, как я, неизбежно должна была привлечь внимание такого мужчины, как он.
Нэнси грустно усмехнулась и продолжала:
– Случай, только случай – а всякая случайность подчиняется законам собственной, весьма небанальной, логики – позволил мне раскрыть игру Тейлора.
Нэнси смотрела как-то странно, и журналисту показалось, что в глубине ее серых глаз вспыхнули огоньки безумия. Может быть, он сам постепенно сходил с ума?
– Для Тейлора не составило труда передать Гудмен необходимую информацию и заставить меня отказаться от политической карьеры, – произнесла женщина. – А Натали Гудмен только о том и мечтала. Он использовал ее, а потом выбросил, как бросают испачканный бумажный носовой платок.
– Неужели ваш муж так вас ненавидел?
– При чем тут личные чувства? Тейлор любил меня. Но он не хотел, чтобы я стала мэром. Он достаточно хорошо знал: я по его правилам играть не буду.
Марк почувствовал, что его уже ничто не удивляет; он многому научился, слушая историю жизни Нэнси Пертиначе.
– Стало быть, вы, преодолев так много, были вынуждены уйти со сцены, обнаружив истинное лицо вашего супруга. Так? – спросил Фосетт.
– Я выпрыгнула на ходу из поезда, чтобы выжить. Я чувствовала: запас кислорода, отпущенный мне, вот-вот кончится. В конце концов, мистер Фосетт, здесь, на острове, – мои корни. И я захотела вернуться сюда. Как моя мать и бабушка…
– Это я могу понять… – задумчиво произнес Марк. – Но монастырь, почему?..
Нэнси заговорила уверенней:
– Потому что я понимаю, как важна вера.
Думаю, человеку нужно веровать, это единственная сила, способная защитить нас от страданий в бесконечном и непонятном мире, что повелевает нами. А потом, пятьдесят лет – как раз тот возраст, когда пора отойти в сторону. Пятьдесят лет – это и конец, и начало. Потому что на пороге полувека в душе борются жгучее желание действовать и чувство тревожного, беспомощного ожидания. Ты по-иному начинаешь ощущать течение времени.