— Ну? — нетерпеливо спросила она. Человек долго шептал ей на ухо.
— Ты точно знаешь? — наконец спросила женщина.
— Да, от лакея принцессы де Конти, которая присутствовала на игре у короля, когда тот, возвратившись, привел синьорину и объявил о бракосочетании.
Арманда злорадно ухмыльнулась.
— Вот это лучше всего, — проговорила она и сделала шаг, чтобы вернуться к барону. Но Зоппи удержал ее:
— Одну минуту, мадам, одну минуту! Надо уносить ноги… Дегре и его банда идут за мной по пятам… Я оторвался от них буквально на несколько шагов… Они совсем рядом… И через десять минут будут здесь, уверен в этом…
Арманда зловеще сверкнула глазами.
— А, господин Дегре сокращает мне половину пути — он сам идет ко мне, в то время как я собиралась к нему… Великолепно!.. Начнем со слуги и кончим господином! — И она приказала: — Почтовую карету!
— Готова и стоит в лесу в пятидесяти шагах отсюда.
— Хорошо. Теперь шкатулку!
— Шкатулку? — повторил Зоппи сдавленным голосом.
— Да, поставь ее на виду.
Зоппи побледнел от страха.
— Во имя Неба, — пролепетал он, — берегитесь!.. Может произойти катастрофа!.. Эта штуковина сейчас разорвет нас на части!..
— Дуралей! Ты хорошо знаешь, что взрыв может произойти, только если ее бросить или начать открывать… Спешим!.. Ну же!
Человечек стоял как вкопанный. Зубы его стучали, колени дрожали, казалось, еще минута — и он упадет. Дочь де Бренвилье смерила его презрительным взглядом. Потом осторожно взяла с камина шкатулку и поставила ее на стол, стоявший посередине комнаты. Зоппи, дрожа всем телом, прижался к стене. Арманда достала из кармана маленький ключ и вставила его в замок. Человечек закрыл глаза, приготовившись к тому, что сейчас его разорвет на куски.
— Господин де Жюссак, — обернулась Арманда де Сент-Круа к Элиону, который был настолько равнодушен ко всему происходящему, как будто находился в тысяче лье отсюда, — вам нельзя здесь оставаться. Пойдемте!
— Но объясните же мне наконец, что все это значит? — попросил Элион.
Зоппи тихонько выглянул в окно и завопил от ужаса:
— Берегитесь!.. Они уже здесь!.. Их человек двадцать, бегут сюда!
Женщина ударила рукой по гобелену в глубине алькова, под ним открылся узкий проем, вниз, в погреб, уходила винтовая лестница.
— Спускайтесь, — приказала Арманда господину де Жюссаку.
Тот молча повиновался. Зоппи проворно скользнул за ним. Молодая женщина шла последней. Она поправила гобелен и заперла потайную дверь на засов.
Лестница вела в маленький дворик с садом, далее до опушки леса тянулся огород. В центре сада находился каменный колодец. Арманда велела Элиону и Зоппи спрятаться за ним, а сама осталась стоять. Зоппи делал умоляющие глаза, но она не желала прятаться. Она жадно смотрела на дом.
— Подождем, — прошептала она.
Некоторое время было тихо.
И вдруг раздался взрыв, земля вздрогнула, камни задрожали, деревья в саду согнулись, и вдалеке зашумел лес. Крыша дома взлетела на воздух, как пробка от шампанского. Горящая черепица веером рассыпалась по саду и засверкала у них над головами. Все хозяйственные постройки рухнули в кратер этого искусственного вулкана.
Куски обгорелых досок и части окровавленных человеческих тел взлетели на воздух. Душераздирающие крики слились в сонм хриплых стонов. Огромное рыжее облако поднялось над грудой развалин, вспыхнуло красное пламя и взвились черные клубы дыма.
XII
БРАКОСОЧЕТАНИЕ
В то время как из предместья и ближайшего поселка на место взрыва сбегался народ, почтовая карета мчалась к лесу, увозя Арманду де Сент-Круа и господина де Жюссака в Сен-Жермен, где молодая женщина решила скрыться.
Стоял унылый пасмурный день. Тяжелые облака нависли над горизонтом. Вся природа как будто погрузилась в печаль: тоскливо глядели темные влажные листья, замерли в безмолвии лиловые стволы могучих деревьев.
Экипаж Арманды бесшумно катился по ковру истлевших трав и листьев. Барон, прислонившись лбом к стеклу, глядел на дорогу. Дочь де Бренвилье потянула его за рукав, и он вяло обернулся.
— Не хочу больше, — сказала она, — иметь дело ни с дю Мэном, ни с этим Мовуазеном… Будем союзниками!.. Помогите мне исполнить задуманное, а я помогу вам. Мое могущество стоит вашей шпаги, и вы уже сейчас убедились, что я умею разрушать.
Элион поднял на нее вопросительный взгляд.
— О каком деле вы говорите, мадам? — спросил он.
— Ох, господин де Жюссак, — с досадой покачала она головой, — вы меня раздражаете своим спокойствием! Вы и впрямь ничего не понимаете или издеваетесь? Вспомните, что вы рассказывали мне этой ночью: улица Сен-Медерик, свидание мадемуазель де Шато-Лансон с прекрасным де Нанжи, признания вашей Вивианы королю…
Крестник Арамиса сжал голову руками. Кровь застучала у него в висках, в памяти оживились картины вчерашнего дня.
— О, вспоминаю, вспоминаю!.. — воскликнул он. — Вивиана!.. Она меня больше не любит!.. Она любит другого… — И отчаянный крик вырвался из его груди: — О Господи!.. Силы небесные!..
— Сейчас не время рыдать, — тронула его за плечо Арманда. — Вам надо мстить, мой друг, вот о чем теперь подумайте.
— Мстить?.. Но кому?
— Этой девушке, которая вас так подло обманула… Двору, что изощряется в искусстве лгать и предавать… Королю, наконец, который обрадовался, что нашел в этом доме ее вместо той, которую думал там найти! — воскликнула Арманда.
— Мадам, — возразил барон сурово, — разве вы не знаете, что не мстят ни королю, ни женщине?
— Но эта женщина нарушила клятву, растоптала ваши чувства… А король использовал в своих интересах оскорбление, нанесенное ею вам.
— Женщина — хозяйка своего сердца, так же как король — хозяин своих подданных.
— Но она отняла ваше сердце и разбила его… И как можно не желать ответить ударом на удар, оскорблением на оскорбление!.. Не постараться достичь хотя бы такого счастья взамен того, которое украдено!
— Она поймет свою ошибку и уже тем будет наказана.
— Тогда что же вы собираетесь делать?
— Ах, да не знаю я! — воскликнул молодой человек и пробурчал себе под нос: — Кажется, собираются воевать. Отправлюсь туда и брошусь в самую гущу боя. Черт возьми! Найдутся несколько хороших молодцов, англичан или немцев, которые положат конец моим мучениям, раскроив мне череп или вспоров брюхо!
Арманда схватила его за руку.
— И это называется месть!
— Во мне живет более сильное чувство, чем месть, — покачал головой барон, — это любовь…
— Неужели вы все еще любите эту женщину?..
Барон опустил глаза и ничего не отвечал. Арманда металась, как тигрица в клетке.
— И вы способны ее простить? — спросила она ядовито.
— Мадам, согласно божественному закону, прощение — суровый долг. Помните детскую молитву, чудесную молитву, более гуманную, чем молитвы взрослых, содержащую такие слова, адресованные Отцу Нашему на Небесах: Господи, прости обиды наши, как мы прощали тех, кто нас обидел.
— Разрази меня гром, вы достойнейший христианин!
— Я думаю и поступаю так, как меня учили.
Молодая женщина взвилась от ярости.
— Так вы, может быть, не отказались бы еще жениться на ней? — воскликнула она в исступлении.
— А почему бы и нет? — ответил Элион. — Мир велик… Есть и другие земли, кроме Франции… Скажи она только слово — я отправился бы за ней на край света, порвав связь между прошлым, настоящим и будущим…
— Черт возьми! Такая философия не для меня. Могу только восхищаться вашим милосердием, состоящим из нежности и поцелуев… Но чтобы осуществить этот прекрасный замысел, надо, по крайней мере, дождаться, чтобы госпожа де Нанжи стала вдовой…
— Вдовой?
Арманда посмотрела на массивные часы из ляпис-лазури с циферблатом, обрамленным тонкой полосой из камня, — часы висели у нее на поясе на серебряной цепочке.
— Конечно, — прошипела она. — Сейчас половина двенадцатого, а к полудню ваша бывшая подруга обвенчается со счастливым победителем в часовне дворца.