— Странно, — пробормотал профессор, — у меня такое чувство, как будто мы оказались в совершенно другом мире.
Мария кивнула.
— А у меня такое впечатление, что этот проход делали какие-нибудь меннониты.[6]
Бойд не обратил внимания на ее комментарий и пошел по коридору в поисках хоть каких-то объяснений. Футов через пятьдесят он заметил на левой стене каменную плиту. Она была такого же коричневого цвета, как и вся остальная стена, но ее поверхность резко отличалась по фактуре. Не произнося ни слова, Бойд бросился к плите и приложил руки к ее холодной поверхности. И затем, подобно слепцу, читающему шрифт Брайля, начал водить по ней пальцами, осторожно и с нежностью касаясь всех шероховатостей и углублений.
Мария отошла назад, смущенная его странным поведением. Она хотела спросить его, что, черт возьми, происходит, почему профессор, обычно вселявший в нее уверенность своим абсолютно рациональным подходом к жизни, ведет себя как сумасшедший. Впрочем, достаточно было одного пристального взгляда, чтобы все стало ясно.
Ее наставник, человек, которому она свято верила и на которого полагалась практически во всем, что-то скрывал от нее.
Глава 6
Спускаясь к берегу у границы территории замка, Ник Дайал понял, что датской полиции никогда не раскрыть преступление. Если только, конечно, не найдется какой-нибудь свидетель, о котором ему пока ничего не известно, или одна из камер слежения случайно не запечатлела процесс убийства. В противном случае надеяться не на что. Работала здешняя полиция поразительно неаккуратно и непрофессионально. Они не только перенесли тело, но и не сделали ничего, чтобы сохранить в неприкосновенности место преступления.
Им следовало бы построить временные ограждения и отделить участок, где было совершено убийство, от остальной территории. Полицейские не только не сделали ничего подобного, но и разгуливали по берегу, словно вышедшие подышать морским воздухом отдыхающие, поднимая тучи песка ногами и игнорируя элементарные правила поведения на месте преступления.
— Извините, вы мистер Дайал?
Дайал повернулся направо и увидел женщину в деловом костюме. Она продемонстрировала ему свое удостоверение.
— Да, я Дайал, — ответил он после небольшой паузы.
— А я Аннета Нильсон из бюро Интерпола в Копенгагене. Это я сегодня утром передала вам сообщение о случившемся.
Дайал пожал Аннете руку и улыбнулся, удивившись тому, что здесь расследование столь серьезного преступления поручают женщине. Собственно, он ничего не имел против женщин-следователей, но Нику было хорошо известно, что большинство чиновников Интерпола гораздо более консервативны, чем он.
— Рад познакомиться, Аннета. А меня, пожалуйста, называйте просто Ником.
Она кивнула и достала блокнот.
— Я тоже рада, что вы приехали. Я пыталась добраться до местного начальника полиции, но он отделывается отговорками.
Очень характерно для них, подумал Дайал.
— Вам что-нибудь известно о жертве?
— Мужчина европеоидного типа, лет около тридцати пяти, без татуировок и пирсинга. Смерть наступила утром, вероятно, на рассвете. Сквозные раны в руках, ступнях ног и грудной клетке. Серьезные повреждения лица. Складывается впечатление, что его перед смертью жестоко избили, чтобы заставить повиноваться.
— Вам известно его имя?
Аннета пожала плечами.
— Местные полицейские сняли отпечатки пальцев, но о результатах я пока ничего не знаю.
— Каким образом они его сюда доставили?
— Скорее всего по берегу. Передняя часть замка хорошо освещена и неплохо охраняется. Так же как и внутренний двор. К сожалению, к тому времени когда я прибыла сюда, местные полицейские уже успели затоптать все следы на побережье.
— Количество нападавших?
— Их явно было много. Для одного человека крест — штука совершенно неподъемная.
— Что-нибудь еще?
— Они оставили послание.
— Что оставили? Покажите его мне.
Аннета подвела его к кресту, лежавшему на лужайке у кромки пляжа. Тела на нем не было.
— Надпись сделана на табличке из орехового дерева и прибита на самом верху креста с помощью длинного гвоздя.
Дайал прочел надпись вслух:
— «Во имя Отца».
Он опустился на колени рядом с крестом, чтобы внимательнее рассмотреть табличку. Буквы были примерно по пять дюймов величиной и от руки выкрашены в красный цвет. Все сделано очень аккуратно. Как будто убийца в свободное время брал уроки каллиграфии. Перед тем как заняться столярным делом.