— Хорошо, тогда нужно поторапливаться.
Роуз поднял руку.
— Не беспокойся и положись на меня.
Все еще с улыбкой на лице Дайал проследовал в комнату, за ним шел Роуз. Кардинал несколько раз видел Пелати в Ватикане, но никогда не беседовал с ним лично, в основном потому, что беседовать им было не о чем. Роуз все отдавал Церкви, ничего не требуя взамен. Пелати был его полной противоположностью. Роуз привык отдавать. Пелати — брать и отнимать. Ни того ни другого ничто не способно было изменить.
Пелати увидел, как кардинал и агент Интерпола вошли в комнату, и как будто очнулся от транса. Он сосредоточился на человеке в красном, и тот ответил ему таким же пристальным взглядом.
— Мистер Дайал, будьте добры, представьте мне вашего друга.
— Кардинал Джозеф Роуз из Ватикана. Он прибыл, чтобы проконсультировать меня по ряду вопросов, связанных с вашим делом, и я подумал, что он может присоединиться к нашей беседе.
— О? Вот как? Неужели я не устраиваю вас в качестве собеседника?
— Как раз напротив! У меня сложилось впечатление, что я не устраиваю вас как собеседник. Видите ли, вы постоянно говорите о чем-то мне неизвестном, поэтому мне пришлось прибегнуть к услугам эксперта, который поможет мне разобраться.
Пелати вызывающе ухмыльнулся:
— Этот человек — эксперт? По каким же проблемам? По проблеме Христа?
— Нет, — возразил Роуз. — Я эксперт по тайнам.
— Тайнам? И каким же? Моим, к примеру?
Роуз кивнул и сделал шаг к Пелати.
— О, превосходно! В таком случае нам предстоит чудесное развлечение. Пожалуйста, садитесь, ваше преосвященство. Мне не терпится услышать, что вам известно обо мне и моей тайне.
Роуз отрицательно покачал головой.
— Садиться нет необходимости. Я обещал Нику, что буду краток, и сдержу слово.
— Как угодно, ваше преосвященство… Всегда восхищался теми, кто держит слово.
Роуз подошел еще ближе.
— Как раз именно это меня всегда и беспокоило в тайнах. Ведь люди, как правило, редко держат слово, и, следовательно, тайна недолго остается тайной.
Пелати кивнул.
— Кардинал Роуз, осмелюсь спросить, что заставляет вас сообщать мне подобные банальности? Вы пытаетесь убедить меня в том, что вам известна моя семейная тайна? Я правильно вас понял?
— Напротив, я хотел убедить вас в прямо противоположном. Вы единственный, кому тайна известна. Она не известна никому, кроме вас. Вы меня слышите? Ни единой душе!
Пелати нахмурился. Подобного хода он не ожидал.
— И вы пришли, чтобы мне это сообщить?
Роуз улыбнулся, не сводя глаз со злобной физиономии собеседника. Его послал сюда Верховный совет для защиты Церкви, и он доведет дело до конца.
— Нет, я пришел сюда, чтобы увидеть выражение ваших глаз, когда я скажу, что… — кардинал вдруг выхватил из складок мантии пистолет, — …ваша тайна умрет сегодня.
Прежде чем Дайал смог осознать происходящее, Роуз приставил пистолет к голове Пелати и выстрелил.
Движимый инстинктивным импульсом, Дайал рванулся к Роузу, намереваясь вырвать у него оружие из рук, но кардинал опередил его. Отступив в дальний угол комнаты, Роуз приставил еще горячее дуло пистолета к своему виску и приказал Дайалу оставаться на месте.
— Не делайте этого! — крикнул Дайал. — Прошу вас, остановитесь!
— Я должен, Ник. Все должно закончиться именно так.
— Но почему? — крикнул Дайал, и в это мгновение группа полицейских ворвалась в комнату. — Скажите же — почему?
Роуз улыбнулся и, перед тем как нажать на спусковой крючок, произнес:
— Потому что Христос — мой Спаситель.
Глава 75
Пейн с Джонсом не услышали выстрелов. Когда кардинал Роуз открыл огонь, они находились у озера и обсуждали события последней недели. Звуки выстрелов оказались поглощены сиренами полицейских машин и шумом подлетевшего вертолета.
Позже, когда они узнали о происшедшем, Пейн выразил сожаление, что не присутствовал при «казни» Бенито. Когда видишь, как столько людей погибает по вине одного человека, хочется посмотреть на смерть виновника трагедий, каким бы патологическим и безнравственным ни выглядело подобное желание. По крайней мере таким образом удается поддерживать в душе ощущение морального равновесия в мире. Ну хоть на какое-то время…
Однако, подумал Пейн, если бы он находился внутри здания в тот момент, когда прозвучали выстрелы, то пропустил бы самый грандиозный сюрприз. Нечто настолько неожиданное, что он до сих пор не знал, как к этому относиться.