— Точно! — ахнула Эвелина. — письмо, срочное письмо, которое Крейстон читал в моем присутствии, а потом еще и теще дал почитать!
Эвелина вспоминала и понимала, как Крейстон был прав, взяв с нее часть денег. Отдай он ей драгоценную ткань бесплатно — графиня непременно заподозрила бы неладное. А так она взяла "белое золото" с чистым сердцем, видя в нем прощальный подарок от любимого мужа.
— А сегодня-то, сегодня!.. Какой же он расстроенный сегодня пришел, госпожа графиня! Никогда еще его таким не видел! "Презирает она меня, Джереми, — говорит, — презирает за мою бессердечность!"
— Это я виновата, — Эвелина почувствовала, как глаза опять застилают слезы, — я несправедливо обидела его.
— Да что уж тут, госпожа графиня, разве Вы одна виноваты? И он не мог через себя переступить, и Вы привыкли своим умом жить… — старый слуга тяжело вздохнул, глядя на плачущую девушку, а Эвелина спросила:
— Джереми, а что потом было? Почему он пошел в Часовую башню, что хотел там сделать, Вы знаете?
— Да как Вам сказать, госпожа графиня, — старик задумался. — Сначала-то он сильно переживал, но должен был идти на прием, короля Дарнии встречали. А потом быстро очень вернулся, я его так рано и не ждал. Глаза горят, сам взбудораженный такой… Меня спрашивает: "Джереми, известно тебе старое предание, что бывает, когда в ночь Трех Лун разлучают влюбленных?" Ну, я, конечно, ответил, что известно, да и все это знают: если в ночь Трех Лун влюбленных разлучить, то Луны погаснут, и тяжкие беды людей настигнут. А он засмеялся так непонятно, да и говорит: "Верно, Джереми, все верно! И если над дворцом Три Луны погаснут — король про это предание вспомнит! Августу придется позволить сыну пригласить любимую девушку на Лунный Вальс, чтобы не допустить беды для Армании!"
Эвелина ахнула, когда поняла замысел Эрнеста. Первый министр не мог открыто пойти против своих же политических планов, и он решил использовать свой магический дар, создав заклинание "полного мрака", а потом убедить Его Величество, что темнота над дворцом — знак немилости Трех Лун. Если бы не вмешательство Корнелиса, не его опрометчивый поступок…Ах, как хорошо могло бы все сложиться для Дэна и Кэтрин — через пять минут полной темноты вновь открылось бы сияние Лун, и возникший Лунный Цветок вокруг пары принца и фрейлины стал бы лучшим благословением их любви…
А Джереми, не заметив задумчивости графини, продолжал:
— Записи свои старые нашел, что-то высчитал, все думал, да бормотал: "Главное, правильно рассчитать время, чтобы не больше пяти минут, больше никак нельзя — маги могут догадаться…" Вскочил с места, листок схватил, да и побежал, так быстро. Крикнул только на ходу, что в Часовую башню пойдет, там точнее всего будет, и убежал. А потом вы все вместе пришли, и хозяин мой, раненый, на чужих руках…
На глаза старика опять набежали слезы, он отвернулся от графини, скрывая свою слабость. А Эвелина с замершим сердцем подошла к Эрнесту и села рядом, вглядываясь в его бледное лицо.
— Дорогой мой, прости меня, — нежно шептала графиня, осторожно, самыми кончиками пальцев, прикасаясь к бледному бескровному лицу. — Я совсем не знала тебя, не понимала…Эрни…дорогой мой… Любимый мой…
Эвелина склонилась и бережно, чуть дотрагиваясь губами, поцеловала герцога. Но каким бы легким не было касание ее губ, Эрнест почувствовал его. Сине-серые глаза на миг открылись, затуманенный взор остановился на лице графини, а бескровные губы беззвучно прошептали:
— Велли…
Испуганная Эвелина положила ладонь на губы герцога, чтобы не позволить ему расходовать силы на слова, но Эрнест и сам уже вернулся в прежнее забытье. Вот только на суровом лице герцога появилась легкая улыбка, а бледные щеки чуть порозовели. Подошедший Джереми радостно воскликнул, видя такие счастливые перемены, а графиня, улыбаясь, прижала палец к губам, и они вместе тихонько вышли из спальни.
— Джереми… — графиня Роддерик не знала, как высказать свою благодарность старому слуге, и в конце концов просто обняла его. А потом, отпустив смущенного старика, сказала, глядя на него сквозь пелену слез: — Я так благодарна Вам за все, что Вы сейчас рассказали. Я ведь совсем, совсем не понимала Эрнеста…Была уверена, что кроме работы, кроме политики для него ничего не существует…
— Что Вы, что Вы, госпожа графиня! — Джереми испуганно замахал руками, — Да он всегда Вас помнил, дня не проходило, чтобы он Вас не вспоминал! А уж в эти-то дни и подавно!