Закончив свою величавую речь, Рашмин, наконец, умолк и теперь с нескрываемым превосходством оглядывал окружающих, словно призывая воздать ему достойную похвалу. И "похвала" не замедлила с ответом
Шамиршан, поначалу ошарашенный выступлением своего посла, какое-то время молча разглядывал надутого от гордости Рашмина, словно впервые его увидел. А потом, повернувшись к Августу, с нескрываемым интересом спросил:
— Слушай, а он всегда такой был или у тебя в Армании совсем дураком стал?
— Ну знаешь, — в тон Шамиршану ответил Август, — какого прислал, такой и есть. Дурака исправлять — только портить.
— Ты и ко мне почти такого же прислал, мало чем от этого отличается, — добавил Леонардо к словам Арманийского монарха.
— А, ну тогда я молодец, правильно сделал. Зачем таких дураков себе оставлять, пусть другим вред приносят, — на этих словах Шамиршан оглушительно захохотал, его смех подхватили Август и Леонардо, а вскоре смеялись почти все присутствующие в зале. Рашмин со своими претензиями на власть над Арманией выглядел так глупо и нелепо, что и темнота, по его воле окружившая дворец, перестала казаться страшной.
Только маги оставались серьезны. Бартоломью подошел к растерянному хакардийскому послу, быстро и ловко обыскал его и вернулся к главному магу с белым листком бумаги в руках. "Листок с заклинанием Эрнеста и его расчетами, который утащил Рашмин! — догадалась Эвелина. — Но почему же мрак не исчезает, неужели герцог рассчитал неверно, и темнота скрыла Три Луны больше, чем на пять минут?"
Пока графиня Роддерик переживала за Эрнеста, думая, что он ошибся в расчетах, девушки, скрытые туманом, и другие гости Бала перешептывались, обсуждая неожиданное происшествие, Шамиршан продолжил допрашивать Рашмина:
— Скажи мне, самый глупый из всех, кто мне служит, ты сам додумался, что в предании говорится о трех земных владыках или, может, советовался с кем-то?
— С женой, только с женой, о мой повелитель, — испуганный Рашмин пока не понял, в чем его вина, но о том, что Шамиршан разгневан на него, посол догадался быстро. Поэтому отвечал четко и без запинки, чтобы не дать повода для большего негодования. — Мой повелитель, я рассказал жене о предании, которое услышал, и она растолковала мне его. Кто может позвать Три Луны вернуть свои лики, кроме трех земных повелителей? Разве у кого-то из простых людей может быть такая власть и сила?
— О, женщины, кто вас поймет, по праву мудрым назовется… — Шамиршан почти простонал эту фразу и продолжил расспросы, — Несчастный глупец, послушавший женщину и сделавший, как она сказала, отвечай, чем ты призвал темноту, окружившую дворец?
— Мой повелитель, — залебезил Рашмин, — я совсем-совсем не виноват, это все первый министр короля Августа. Я у него взял заклинание и совсем немного поправил его, чтобы Луны скрылись немного больше, чем на пять минут.
— Он удалил из заклинания конечную радианту времени, — раздался голос главного мага, и все в огромном зале замерли, слушая его, — в первом варианте заклинание "полной тьмы" начиналось в определенное время и длилось всего полчаса, но после изменений, внесенных послом Хакардии, ограничений по времени действия заклинания больше не существует.
— Что это значит, Главный Магистр, объясните проще! — потребовал Август.
— Это значит, Ваше Величество, что густая черная темнота будет висеть над дворцом, пока маги не придумают, как ее разогнать. Сама она не рассеется и никуда не уйдет даже с наступлением утра.
— А как же празднованиеТрех Лун? — ахнула Амелия, — Неужели мы не увидим сияния Лун этой ночью?
— Боюсь, что нет, Ваше Величество, — главный маг с сожалением развел руками, — мы приложим все усилия, но вряд ли сумеем найти решение задачи так скоро.
Раздались возмущенные возгласы, крики, слышно было, как плачут женщины и ругаются мужчины. Донельзя напуганный Рашмин озирался по сторонам, со страхом ожидая, что его прямо здесь начнут бить за содеянное, но Шамиршан, переглянувшись с Августом, приказал своим стражникам всего лишь арестовать назадачливого посла, он решил разобраться с ним дома, по хакардийским законам. Рашмин взвыл от ужаса, но до него никому не было дела, взволнованные и расстроенные гости с надеждой смотрели на магов, ожидая, что чудо все-таки возможно — Три Луны засияют этой ночью. Однако отрицательный жест главного мага Армании, чрезвычайно суровые лица всех магов, бывших на праздновании, не оставляли даже искры надежды, и общий разочарованный ропот охватил толпу гостей.