— Ваше требование несколько ультимативно, Вы не находите этого, маркиз д'Анжуан? — герцог Берштейн говорил как будто мягко, но стальные нотки в его голосе заставили маркиза вздрогнуть. — Менестрель Айвен, по прозвищу Лунный Бродяга, был приглашен для выступления на Лунном Балу. Приглашен Ее Величеством лично. И Вы предлагаете, чтобы мы отказали тому, кого пригласила сама королева?
Маркиз отчаянно замотал головой, не в силах отвести взгляд от леденящих холодом серых глаз. А графиня Роддерик, не менее мягким и одновременно стальным голоском, продолжила:
— Менестрель Айвен выступает до начала танцев и после выступления имеет полное право остаться на Балу как гость, таким было пожелание Ее Величества. Но, — Эвелина предостерагающе подняла руку, не давая маркизу что-либо возразить, — Вы забываете, что на Вальс Лунных Цветов все девущки выходят в масках, почти полностью скрывающих лица. И если Айвен узнает Вашу Эльзи под маской и пригласит ее раньше графа, а бутон Лунного Цветка засияет вокруг их пары, значит, так тому и быть! Вы же не станете нарушать древнюю традицию и противиться счастью своей дочери, маркиз?
Эвелина Роддерик еще доброжелательно улыбалась растерявшемуся отцу, а герцог уже дополнил ее слова своими:
— Ваша дочь и граф будут сидеть за одним столом, платья девушки не меняют, только надевают маски. Менестрель же будет выступать на сцене, он не сумеет разглядеть публику издали и не увидит, как одета Ваша дочь.
Так что влюбленный граф имеет гораздо больше шансов пригласить Эльзи на танец, чем Лунный Бродяга!
Эрнест весело подмигнул маркизу, и тот расплылся в понимающей улыбке.
— Ваша Светлость, — маркиз протягивал плотно набитый кожаный мешочек, — я в полном восторге от Ваших слов. Прошу Вас принять в казну мой добровольный взнос на проведение Бала.
С этими словами маркиз Анри д'Анжуан положил мешочек на стол перед герцогом и графиней и низко поклонился. Герцог Берштейн растянул губы в ответной улыбке, кивком головы давая понять маркизу, что его здесь никто не задерживает.
Понятливый посетитель шустро скрылся за дверью, а герцог повернулся к своей напарнице и улыбнулся еще шире, заметив, как сурово сжаты ее губы.
— Вы чем-то недовольны, Эвелин?
— Да Вы просто сводник, Эрнест! Сводник, которого совершенно не интересует судьба юной девушки! Графу д'Жене почти 60 лет, он похоронил уже две жены! А Вы потворствуете его прихоти жениться в третий раз, да еще и на девушке, которая ему не то что в дочери, во внучки годится! — графиня была вне себя от негодования. Эвелина не могла бы сказать сейчас, что злит ее больше — циничные слова герцога, адресованные маркизу, или его насмешливый взгляд, направленный на нее.
— Бросьте, Эвелин! — герцог уже откровенно смеялся над ее негодованием. — Неужели Вы столь романтичны, что считаете менестреля лучшей парой для юной маркизы, чем богатый граф, живущий по соседству?
Эвелина не успела найти достойного ответа, двери опять распахнулись и дворецкий объявил следующего посетителя:
— Купец первой гильдии, глава купеческого товарищества торговли тканями, господин Фредерик Крейстон!
Герцог и графиня мгновенно прекратили перепалку, изменили выражения лиц на вдумчиво-внимательные, и приготовились выслушать нового просителя. Герцог Берштейн, вспомнив, привычно смахнул в ящик стола кожаный мешочек, полученный от маркиза. Благодаря их с графиней неутомимой деятельности и умению решать вопросы, значительная часть расходов на Бал уже окупилась. А купец Фредерик Крейстон, был одним из богатейших купцов Армании, так что принять его следовало со всей возможной вежливостью и учтивостью.
Герцог склонил голову, отвечая на приветствие Крейстона, графиня присела в легком реверансе, с неожиданной для себя грустью отметив, что в густой русой копне Эрнеста появилась первая седина. Купец же, покончив с приветствиями, немедленно перешел к делу.
— Уважаемые, — начал свою речь Фредерик — просьба моя вроде и не выглядит очень важной, но буду весьма вам благодарен, если поможете в моем деле.
— Непременно поможем, господин Крейстон, продолжайте, — герцог Берштейн был весь внимание, и купец решился.
— Видите ли, — крепкий сильный сорокалетний мужчина явно смущался того, что хочет сказать, но все же упорно шел к своей цели — женат я почти двадцать лет, старшенькая уж подросла, невестой стала…