А когда Наташа изящно перешла от Гогена к Ван Гогу, в глазах француза светился уже самый настоящий испуг.
Оживился он только тогда, когда Наташа заговорила о стоимости картин. Тут все было понятно. Доллары… Единственная непреходящая ценность для всех времен и народов… И что по сравнению с ними какой-то там «Иисус в пустыне» и Сальвадор Дали.
— Первой картиной, перевалившей рубеж в сто миллионов старых франков, — с нескрываемой иронией глядя на почувствовавшего под ногами твердую почву француза, улыбалась Наташа, — стал у Гогена «Натюрморт с яблоками», купленный греческим судовладельцем Гунландрисом за сто четыре миллиона…
— Представляю, — воскликнул пораженный торговец «сникерсами», — в какой роскоши жил этот Гоген!
— Нет, — покачала головой Наташа, — вы даже не можете себе этого представить…
— Да что вы говорите! — искренне изумился француз.
— Я говорю правду, мсье Николя.
— Особенно если добавить, — улыбнулся, вступая в разговор, Ветров, — что после «Натюрморта с яблоками» в Лондоне была продана в пятьдесят девятом году его «Ты ждешь письма?» за сто три-дцать тысяч фунтов стерлингов, что составляло тогда около ста восьмидесяти миллионов старых франков.
— Да что вы говорите! — снова воскликнул непробиваемый мсье.
— Я говорю правду, мсье, — сказал Ветров, — а заодно прошу прощения, что позволил себе вмешаться в вашу беседу…
— Ничего страшного! — запротестовал француз, увидевший в Ветрове не только спасителя, но и напарника, ибо его интерес к девушкам шел намного дальше таинственного Ван Гога. — И если дамы не против, я прошу вас присоединиться к нам!
Дамы были не против.
Ветров не заставил себя просить дважды. Впереди как-никак две недели, их надо чем-то занять. И эта Наташа стала бы достойной наградой за нерво-трепку последних лет. А если она еще и из Москвы…
— Меня зовут Валентин, — по-русски представился он.
— Наташа.
— Лена, — улыбнулась ее подруга.
— Николя! — протянул оказавшуюся довольно крепкой руку француз. — Вы тоже из России?
— Да, — снова перешел на французский Ветров, — имею такое счастье.
— Раз уж нас свела судьба на этом острове, название которого я до сих пор не могу выговорить, — продолжал француз, — предлагаю отметить наше знакомство шампанским! Как?
— Я согласен, — улыбнулся Ветров.
— Мы тоже! — ответила Лена.
Отмечали знакомство двумя «Вдовами Клико».
— Встречи с женщинами, — ораторствовал мсье Николя, — не только приятны, но и непредсказуемы, ибо никто не знает, чем они могут закончиться! Ну а знакомство с такими очаровательными девушками, как Натали и Элен, приятно вдвойне. Красота — всегда праздник! И я думаю, — он обратился к Ветрову, — мсье Валентин поддержит мой тост. За красоту!..
— Которая, возможно, спасет мир! — поднял свой бокал Ветров, совсем не будучи уверен в том, что Николя знает, кому принадлежат эти слова.
И тот не замедлил подтвердить его предположение:
— Это вы здорово заметили, мсье Валентин! Просто здорово!
— С помощью классика, — негромко проговорила Наташа, одарив Ветрова ироничным взглядом своих потрясающих голубых глаз.
«Какими же должны быть эти глаза на море?» — подумал Ветров. Вслух же заметил:
— Что делать? На то они и классики, чтобы к ним обращаться. И Достоевский среди них далеко не последний…
Поскольку этот небольшой диалог велся уже по-русски, Николя обеспокоенно спросил, переводя взгляд с Ветрова на Наташу:
— Я что-нибудь не так сказал?
— Нет-нет, дорогой мсье Николя! — поспешил успокоить француза Ветров. — Все так! И мы с удовольствием выпьем за красоту, которой в мире, к сожалению, становится все меньше.
— И которая от этого, — грустно добавила Наташа, — становится только дороже. И… желаннее…
Когда с «вдовами» было покончено и отдана дань приличию, Наташа сказала:
— Мы благодарим вас за великолепное утро, господа, но вынуждены откланяться. Нам надо отдохнуть и привести себя в порядок. До свидания!
Ветров молча поклонился.
— А мы можем на него рассчитывать? — несколько неуверенно спросил Николя, глядя почему-то на Лену, которая, как ему показалось, более благосклонно отнеслась к его ухаживаниям.
— Ну а почему же нет? — рассмеялась Лена. — Давайте встретимся около этого кафе часов в шесть. Да, Наташа?
— В шесть так в шесть, — равнодушно кивнула та.