— Добрый вечер, Анатолий Николаевич! — протянул он крупную руку, поросшую редкими рыжими волосами и слегка побитую веснушками. — Прошу к столу!
— Здравствуйте, Игорь Аркадьевич! — ответил крепким рукопожатием Бес.
Когда было выпито по паре рюмок коньяка, Смоленский перешел к делу.
Очень толково, без лишней лирики и эмоций, Игорь Аркадьевич рассказал о положении дел в их картеле, о своих далеко идущих планах и о том, как Хан тормозит дальнейшее развитие наркобизнеса.
— И если вас хоть как-то заинтересовал мой рассказ, — подвел он итог, — я позволю себе поделиться с вами кое-какими расчетами, или, как теперь говорят, маркетингом…
— Заинтересовал, Игорь Аркадьевич, — слегка наклонил голову Бес.
— Осуществив поставку дешевых продуктов на Памир, а это легко сделать под эгидой всяких там «помощей», мы будем получать сырья значительно больше. Ибо афганцы теперь уже не только продают опиум, но и меняют его на продовольствие. Оборудовав несколько подвижных лабораторий по переработке опиума, которые в горах никто и никогда не найдет, мы будем выходить на западноевропей-ские и американские рынки с готовой продукцией, что во много раз увеличит прибыль…
Смоленский налил себе сока и, отпив почти по-ловину вместительного фужера, продолжал:
— Таким образом мы отделаемся от ненужных нам людей, которых использует сейчас Хан в своих интересах! А потом… уберем конкурентов из Пакистана, Ирана и того же Афганистана.
— То есть, — усмехнулся Бес, — возьмем под контроль доставку товара из Золотого пояса…
— Именно так, Анатолий Николаевич, — согласился Смоленский, — и все возможности у нас для этого есть! При желании мы можем выйти на передовые позиции в Европе… Да и с Америкой мы могли бы работать без посредников…
Да, аппетиты у этого Смоленского были зверскими, а планы — наполеоновскими. И тем не менее Бес прекрасно понимал, что ничего нереального в них нет. Что, они не сомнут каких-нибудь италь-яшек и разных прочих шведов? Сомнут, и еще как сомнут!
— Скажу вам больше, Анатолий Николаевич, — продолжал Смоленский. — Если мы найдем сейчас понимание в Москве и решим все организационные вопросы, то Хан прекратит свое существование сразу же после нашего возвращения в Душанбе…
Он замолчал и вопросительно смотрел на Кесарева, который, надо заметить, весьма понравился ему. Игорь Аркадьевич всегда мечтал именно о таком компаньоне.
А тот и не раздумывал. Он был однозначно «за». Он всегда мечтал о размахе. Уголовщина ему надоела. Да и Смоленский был не чета какому-нибудь там Кресту.
Выдержав небольшую паузу, Бес разлил коньяк и поднял свою рюмку.
— Я принимаю ваше предложение…
Глава 14
Вряд ли большим грехом против истины будет предположить, что везение, как, впрочем, и его отсутствие, есть не что иное, как проявление самой Судьбы…
Судьба же сама по себе, наверное, не просто какой-то рок или предопределение, а результат взаимодействия многих величин, которое в конце концов и дает либо определенную сумму в виде жизненных успехов, либо разность, если таковых нет…
До недавних пор у Бестужева в активе была все-таки сумма. И с родителями ему повезло, и специальность он выбрал себе «по любви», да и на Анну было грех обижаться. Но все это было, как оказалось, только до поры, до времени. До того самого, когда рухнул стоявший на глиняных ногах советский колосс.
И, будучи человеком свободной профессии, Бестужев даже представить себе не мог, насколько «свободным» он будет в наступившем безвременье.
Да, он мог теперь написать такое, о чем несколько лет назад и помыслить было бы страшно. Но… не хотел… Поскольку никакого смысла в этом не было. Правда так и не стала тем оружием, каким должна была стать. В условиях первоначального накопления капитала она не грозила никому из тех, кто этот капитал накапливал.
К свободной профессии его тоже особенно не тянуло. Начинало доходить: в России страшно не отсутствие свободы, а наличие…
Все это означало для Бестужева только одно: унизительные поиски случайных заработков.
Пропустив уже третью рюмку коньяка, Бестужев с отвращением выключил телевизор, по которому какое-то раскормленное существо, испытывая неимоверные муки в поисках нужных слов, в тысячный раз вещало о том, как надо выходить из кризиса.
Раздался телефонный звонок, уже третий за день. И снова никто не ответил Бестужеву, когда он снял трубку.