Джин страдала от рака, и хотя она никогда не жаловалась на плохое самочувствие, все свое свободное время Стюарт старался проводить рядом с ней. Возвращаясь в аэропорт Бирмингема пятничным рейсом из Франкфурта и садясь в такси прямо у международного терминала, Стюарт добирался от двери до двери меньше чем за четыре часа и успевал к вечернему чаю и девятичасовым новостям.
К своему стыду, он вдруг обнаружил, что не был в Сметике уже почти пятнадцать лет. Возвращаясь в город своего детства, он каждый раз испытывал необъяснимое волнение и тревогу. Когда его спрашивали, где он родился, Стюарт всякий раз с гордостью отвечал: «В Бирмингеме, в Черной Стране[31]», — давая тем самым понять, что происхождение является для него предметом особой гордости. Он никогда не думал иначе и был благодарен за первоклассное образование, которое получил именно здесь. Но вместе с тем он прекрасно понимал, что центральные графства были местом, откуда человек должен выбираться при первой же возможности. На днях Стюарту в Германию пришло письмо из его старой школы. Каким-то образом узнав его домашний адрес, директор школы просила о пожертвовании в честь наступления нового тысячелетия, и Стюарт положил в конверт чек на тысячу фунтов и отослал его в Англию. Затем пришло второе письмо, в котором его приглашали прочитать в школе лекцию о том, как он стал выдающимся бизнесменом, но на сей раз Стюарт вежливо отказался.
Проезжая через центр Бирмингема с его новомодными разъездами, кольцевыми развязками, тоннелями и виадуками. Стюарт не узнал свой город. Старый Сметикский автоагрегатный завод, закрытый Маркусом в конце восьмидесятых, был разрушен, и на его месте возвели автомобильный аукционный центр. После экономического спада начала девяностых на том же месте построили спортивный комплекс и солярий.
Стюарт был потрясен состоянием матери. Она утверждала, что чувствовала себя гораздо лучше, старалась содержать себя в чистоте и даже приготовила к приезду сына обед, но было очевидно, что она очень слаба. С последнего Рождества она сильно похудела и теперь казалась миниатюрной копией самой себя. Как всегда, по ее квартире разносились чарующие звуки классической музыки. За чаем они слушали ноктюрны Шопена.
Впервые за последние двадцать лет Стюарт уснул в своей старой спальне, под синим покрывалом и в окружении музыкальных плакатов и трофеев с соревнований по плаванию. Над раковиной висел диплом об окончании Бирмингемского университета. Книжная полка была заставлена старыми учебниками по экономике и конспектами лекций. Он лег одновременно с матерью и после напряженной недели в Германии долго не мог заснуть. Он лежал с открытыми глазами и думал о своей жизни. Материальный успех разочаровывал его все больше и больше. Несмотря на огромную зарплату и еще большие премии, которые обеспечивали ему невозможный ранее уровень безопасности и бессонные ночи, Стюарт понимал, что ему не хватает самого главного. Даже в Арднейсаге, где он поначалу наслаждался уединением и просторами, он теперь чувствовал себя просто одиноким. Мать все чаще спрашивала напрямую, планирует ли он жениться, но у него совершенно не было времени на личную жизнь.
На конференции Международного валютного фонда в Куала-Лумпуре он пережил скоротечный роман с симпатичной американской участницей, но после первой ночи вместе они, не сговариваясь, стали избегать друг друга и не общались до конца сессии. Стюарт много раздумывал над тем, почему он решился на близкие отношения с этой женщиной, и пришел к выводу, что причиной стало ее отдаленное сходство с Мэри Гор. Мэри было далеко до Сэффрон, но она была очень привлекательна. Стюарт с удовольствием думал о Мэри, но считал, что никогда не сделает и шага к сближению с ней. После гибели Криспина она не стала бы встречаться с ним, и Стюарт боялся рисковать хорошей дружбой ради худой любви.
Последняя неделя в «Дармштадт Коммерцхаус» выдалась не из легких, это волновало Стюарта. Двенадцать из четырнадцати рынков ценных бумаг, на которых они имели свои представительства, росли подозрительно быстро. Стюарт опасался, что акции могут «перегреться». Даже в Москве, где после отказа Чарли «Дармштадт Коммерцхаус» открыл собственное представительство, наблюдался уверенный рост. Благодаря последним успехам высокотехнологичных компаний их акции в Бомбее и Сеуле постоянно дорожали. Другой причиной для беспокойства была «Корпорация Брэнда», которая заявила об открытии интернет-провайдера brand.com, чем способствовала двадцатипятипроцентному росту стоимости своих акций. На последнем собрании Барри Томпкинс был пессимистичнее, чем обычно, в отношении игр Маркуса с ценами, но ничего не мог доказать. Барри с трудом удавалось сохранять беспристрастность в отношении «Корпорации Брэнда», но руководство по-прежнему не желало расставаться с ее акциями.