Стюарт спешил с оформлением поручений на продажу — ему очень хотелось найти и успокоить Мэри. Он очень за нее переживал. Они провели вместе всю ночь, до самого рассвета он пытался привести ее в чувства. После откровений Маркуса она совсем обессилела, словно тяжесть стольких лет тайны и обмана навалилась на ее плечи в один момент.
Ночью Стюарт впервые обнял ее, сильно прижал к себе и поцеловал в лоб. В этот самый момент разбуженная их разговором Клара вышла в гостиную и присоединилась к их объятиям.
На рассвете Стюарт принял окончательное решение. Как только откроются биржи, он будет избавляться от акций Маркуса по любой цене.
Дик Матиас сидел с бокалом мартини в комнате для связи и наблюдал за мониторами. Акции компании Брэнда находились в свободном падении. Только за два последних часа их было продано больше чем на миллиард долларов.
Официальное заявление аукционного дома «Сотбис», вознамерившегося получить обратно знаменитого Ван Гога, за которого Маркус Брэнд заплатил — или, как оказалось позднее, не заплатил — рекордные восемьдесят миллионов долларов, вызвало панику на рынках, и владельцы акций Корпорации Брэнда стремились избавиться от них.
Начало конца было положено банком «Дармштадт Коммерцхаус», который выставил на свободную продажу все свои акции, после чего цены ушли в крутое пике.
Дик поднял трубку внутреннего телефона и набрал номер домика для йоги, чтобы проинформировать Маркуса о последних новостях.
Как всегда, первой к обеду вышла Флора. Она проверила, чтобы принесли именно то шампанское, которое заказал ее муж, а канапе, приготовленные французским поваром, были красиво оформлены. На столе уже зажгли свечи, и отблески их огоньков радостно прыгали по скатерти.
«У случившегося есть и хорошая сторона, — думала она, — теперь Маркус и думать забудет приглашать своих крестных детей в гости». Их общество всегда доставляло ей неудобства. Именно они своим предательством спровоцировали Маркуса на вчерашний экспрессивный монолог.
Ни один из них не казался ей приятным в общении, интересным или полезным, она не понимала, почему муж все время возится с ними.
На террасу один за другим выходили крестные дети. После вчерашнего все они казались беспокойными, агрессивными и измученными. Появились Мэри и Клара. За ними следом пришли Абигейль и Форрест. Чарли, Джеми, Амариллис, Сэффрон, Стюарт и Дик.
Флора терялась в догадках, куца запропастился ее муж, — он никогда не опаздывал без особой на то причины. За весь день они едва перебросились парой фраз. Она подошла к телефону и набрала номер. Не получив ответа, она приказала Бартоломью задержать ужин еще на пятнадцать минут. Если к тому моменту его не будет, все приступят к трапезе.
Когда разнесли тарелки для зеленого тайского карри, со стороны пляжа послышались какие-то звуки. Вооруженные охранники, которые патрулировали участок, громко ругались. Через пару минут они вместе с Бартоломью подошли к террасе.
По их словам, с пляжа исчез один из водных мотоциклов. На песке остались следы, ведущие к воде.
— Наверное, на пляже появился вор, — предположил Стюарт. — Нам нужно проверить свои вещи.
— Кто-нибудь должен сообщить об этом Маркусу, — сказала Мэри.
ЭПИЛОГ
После тех событий о Маркусе Брэнде были написаны тысячи статей, выпущены сотни передач, и на каких-то два месяца он стал самым популярным человеком в мире. Первые недели после его исчезновения из дома в Нуса-Дуа ни у кого не было сомнений, что он жив.
Повсюду были разосланы его фотографии. Маркус смотрел с обложек дюжины европейских журналов, с плакатов в полицейских участках, сводок Интерпола и интернет-страниц, на которых обсуждалась теория заговора. Весь мир облетела фотография Маркуса Брэнда, сделанная его прекрасной крестной дочерью Сэффрон Уивер во время последнего обеда магната.
Эта фотография усилила всеобщие сомнения. Изображенный на ней человек, сидящий в плетеном кресле на фоне Индийского океана, казался таким уверенным в себе и спокойным, что ни у кого не возникло бы и мысли, что он собирался сорваться и удариться в бега.
Сообщалось, что за публикацию фотографии Сэффрон Уивер получила в общей сложности больше полумиллиона долларов, что можно было считать скромной компенсацией за все ее страдания.
Со временем этот снимок стал главной иллюстрацией скандала вокруг имени Маркуса Брэнда. В свои шестьдесят восемь лет он сохранил былую красоту. Глядя на фотографию, всякий уверовал бы, что в юности Маркус был неотразим.