С дощатой эстрады чей-то знакомый голос окликнул:
— А как насчет того, чтобы спеть нам, Джонни?
Джонни обернулся и увидел улыбающегося Нино Валенти. Он немедленно вспрыгнул на эстраду и обнял Нино. Когда-то они были неразлучны, но потом Джонни перебрался в Голливуд, а Нино остался. Поначалу он изредка звонил Нино, просто чтобы поболтать и даже обещал устроить для Нино выступление в тамошнем клубе, но дальше слов дело не пошло. Сейчас, увидев знакомую усмешку Нино, его хмельную и задорную физиономию, Джонни почувствовал, что по-прежнему привязан к другу.
Нино стал перебирать струны мандолины. Джонни Фонтейн оперся рукой об его плечо.
— Посвящается невесте! — провозгласил он и, отбивая такт ногой, завел лихие и соленые сицилийские куплеты. Нино сопровождал пение Джонни красноречивыми телодвижениями. Невеста покраснела, но была в восторге. Гости дружно притопывали и подпевали. Последнюю строку припева, довольно сомнительную по содержанию, вопили хором, оглушительно хохоча. А когда песня кончилась, гости, не переставая, бурно аплодировали, пока Джонни не откашлялся и не запел снова.
Здесь все гордились им. Он был одним из них, а стал знаменитостью, прославленным певцом, кинозвездой. Ему были доступны самые прекрасные в мире женщины. Но он, тем не менее, приехал за три тысячи миль, чтобы оказать свое уважение крестному отцу и присутствовать на свадьбе. Он не зазнался, а по-прежнему любил своих старых друзей, таких, как Нино Валенти. Все помнили, как Джонни распевал свои песенки вместе с Нино, но разве можно было предположить тогда, что пятьдесят миллионов женщин готовы будут отдать свои сердца исключительно Джонни?
По ходу мелодии Джонни спрыгнул с эстрады, подхватил невесту на руки, поставил ее на помост между собой и Нино. Оба певца обратились лицом друг к другу, Нино взял на мандолине несколько резких аккордов, и голоса скрестились, как на поединке. Это была их давняя игра, состязание на голосах, как на шпагах. Они выкрикивали слова песни поочередно, пока Джонни не позволил Нино перекрыть его знаменитый голос своим, потом любезно передал ему невесту из собственных рук, чтобы Нино победоносно допел последний куплет, в то время как голос Джонни постепенно угас в заключительных аккордах.
Под вопли восторга и бурю аплодисментов все трое на эстраде обнялись. Гости не хотели отпускать их — требовали новых песен.
Только дон Корлеоне, стоявший все это время у боковой двери, ощутил, что не все ладно. Он добродушно подал голос, стараясь своей репликой никого не задеть:
— Мой крестник оказал нам честь, приехав из такой дали, а никто не подумал предложить ему промочить горло?
В тот же миг множество полных бокалов было протянуто Джонни. Он отпил по глотку из каждого и поспешил к дону Корлеоне. Прижавшись к его щеке, Джонни что-то шепнул крестному отцу на ухо, и тот повел его в дом.
В кабинете их встретил Том Хейген, протянувший Джонни руку.
— Как поживаешь, Том? — холодновато спросил Джонни, отвечая на рукопожатие. Сейчас в его голосе не было теплой сердечности, которая придавала обычно ему ауру очарования. Хейгена слегка задела холодность Джонни, но ему было не привыкать. Сложные отношения с людьми были неизбежным следствием его роли советника при доне. За все приходится платить так или иначе.
— Когда я получил приглашение на свадьбу, — обратился Джонни Фонтейн к крестному отцу, — я сказал себе: все, на меня там больше не сердятся. Я ведь пять раз звонил вам после развода, но Том все время отговаривался, что вы заняты или вас нет. Ясно, что не хотите меня слышать. Я так и понял.
Дон Корлеоне разлил по бокалам «Стрега» из золотистой бутылки.
— Кто старое помянет… Теперь все забыто, Джонни. Не знаю только, пригожусь ли я тебе теперь, когда у тебя есть и деньги, и слава?
Джонни залпом выпил янтарную жгучую жидкость и протянул дону пустой бокал. Он старался говорить легко и беспечно:
— О чем вы говорите, крестный? Какие деньги, какая слава? Я качусь вниз. Вы были правы, не следовало мне оставлять жену и малышек ради этой беспутной твари. Не зря вы рассердились на меня.
Дон пожал плечами:
— Просто я был обеспокоен. Ты ведь мой крестный сын.
Джонни нервно забегал по кабинету.
— Я совсем помешался от этой девки. Самая яркая звезда Голливуда, ангел, да и только. Но слов нет, что творит. Стоит гримеру хорошо разрисовать ее, она ложится с ним. Стоит оператору найти удачный ракурс для съемок, готова немедленно бежать с ним в уборную. И вообще спит с кем попало. Отдает себя так же легко, как я отдаю мелочь из кармана. Сатану ей в мужья, подлой шлюхе.