— А где его носит, этого Паоло? Чем он занимается в такой момент?
Пауза в трубке затянулась. Потом Клеменца ответил:
— Паоло нездоров. Он дома, у него простуда. Всю зиму простывает.
Санни насторожился:
— Вот как? И часто он за последнее время не был на работе?
— Раза три-четыре, если не ошибаюсь, — ответил Клеменца. — Я всегда предлагал Фредо замену, но он отказывался. А причин беспокоиться лет десять не было, сам знаешь.
— Да, — согласился Санни. — Ну, так я жду вас дома у отца. Только обязательно привези Паоло, понимаешь? Мне плевать, болен он или здоров.
И опустил на рычаг трубку, не дожидаясь ответа.
Жена тихо плакала. С минуту он смотрел на нее пристально, потом сказал:
— Если будет звонить кто-то из наших, я у отца, пусть перезвонят в кабинет. Если чужие — ты ничего не знаешь. Жене Тома передай, что он может задержаться немного.
Санни помедлил:
— Сюда я подошлю кое-кого из ребят на всякий случай, — ее покорежило от страха, и он поспешил добавить: — Не пугайся зря, ничего не случится. Но слушайся, если скажут, что нужно делать. Можешь позвонить мне по папиному телефону, но без особой нужды не дергай. И вообще кончай психовать.
С этим он вышел из дома.
Уже стемнело, вдоль по улице задувал пронизывающий декабрьский ветер. Санни шел без опаски — все восемь домов на этой улице принадлежали дону Корлеоне. Два крайних дома занимали члены Семьи — верные люди, проживавшие вместе с домочадцами, и молодые итальянцы-холостяки, поселенные на первых этажах в служебных целях, В остальных шести домах, выстроенных полукругом, проживали: в одном — Том Хейген, в другом — Санни Корлеоне, в третьем, самом скромном, — дон Корлеоне, а еще в трех размещались старые, уже устранившиеся от дел друзья Семьи. Они получили это жилье бесплатно, но при условии, что освободят его в случае необходимости. Таким образом тихая улица была самым надежным образом защищена. К тому же подъезды всех домов всегда ярко освещались, так что проскользнуть незамеченным здесь было бы очень непросто.
Санни пересек улицу и открыл дверь отцовского дома собственным ключом. Он крикнул:
— Мам, ты где?
Мать вышла из кухни в облаке запахов — там жарился сладкий перец. Не дожидаясь ее вопросов, Санни взял ее за руку и усадил.
— Мне позвонили сейчас, — сказал он. — Ты, главное, не беспокойся. Папа в больнице, его ранили. Соберись, чтобы поехать со мной туда, а я пока раздобуду машину и шофера.
Мать внимательно посмотрела на него и спросила по-итальянски:
— В него стреляли?
Санни кивнул. Мать, опустив голову, на минутку вернулась в кухню. Санни вошел следом. Мать погасила плиту, сняла с конфорки сковороду с недожаренными перцами и ушла одеваться в спальню. Санни достал с горячей сковородки перец, из корзины — ломоть хлеба и съел огромный сладковатый сэндвич, слизывая с пальцев капающий жир.
Потом прошел в угловую комнату — отцовский кабинет, достал из запертого шкафа особый телефонный аппарат. Его номер был зарегистрирован на вымышленное имя по несуществующему адресу.
Прежде всего Санни набрал номер Люки Брази, но там не ответили. Тогда он позвонил в Бруклин человеку, которому полностью доверял, — Тессио, преданнейшему соратнику дона. Он поручил ему отобрать полсотни самых надежных ребят для охраны больницы и еще одну группу попросил прислать в Лонг-Бич. Предстояла работенка в ближайшем будущем.
— Клеменцу тоже сцапали? — спросил Тессио.
— Я не хотел бы пока пользоваться услугами его людей, — ответил Санни.
Тессио понял мгновенно. Помолчав в трубку, он сказал:
— Прости за откровенность, Санни, но это сказал бы и твой отец: не торопись с выводами. Никак не верю, что Клеменца может предать.
— Спасибо на этом, — сказал Санни. — Я тоже не верю. Но лучше перестраховаться, верно?
— Верно, — подтвердил Тессио.
— Да, чуть не забыл. Наш младший, Майкл, сейчас в университете в Бостоне. Пусть ребята привезут заодно его сюда, к отцу. Мало ли что может случиться… Поживет у нас, пока все утрясется. Я позвоню ему, чтобы был в курсе, предупрежу.
— О'кей, — сказал Тессио. — Как управлюсь, сам приеду к тебе. Моих людей ты признаешь?
— Соображу, — закончил разговор Санни.
Из маленького стенного сейфа он вынул алфавитную книжку в переплете из синей кожи. Пролистал ее и остановился на букве «Ф». Там значилось: «Рэй Фаррел, 500 долларов, Рождество» — и телефон рядом.