– Эй, Джонни, может, споешь? – окликнули знаменитого гостя с помоста, где сидели музыканты.
Знакомый голос принадлежал Нино Валенти. Джонни Фонтейн заскочил на помост и обнял старинного друга. До того как он стал знаменит на всю страну, выступая на радио, они с Нино были неразлучны: вместе пели, вместе гуляли с девчонками. Попав в Голливуд, Джонни пару раз созванивался с другом и обещал устроить ему концерт в каком-нибудь модном клубе, но так и не сдержал слово. И все равно, глядя на веселую, насмешливую, немного пьяную ухмылку, он ощутил прежнюю теплоту.
Нино забренчал на мандолине, Джонни Фонтейн положил руку ему на плечо, объявил «Специально для невесты!» и, притопывая ногой, затянул скабрезную сицилийскую песенку. Нино аккомпанировал, исполняя недвусмысленные движения бедрами. Невеста залилась краской, гости одобрительно зашумели. К концу песни все топали и хлопали, выкрикивая похабные строчки, завершавшие каждый куплет. Аплодисменты не смолкали, пока Джонни не запел другую песню.
Все страшно им гордились. Еще бы, земляк стал знаменитым певцом и кинозвездой, крутил романы с самыми желанными женщинами в мире, но при этом не забыл крестного отца и пролетел целых три тысячи миль, чтобы почтить своим присутствием свадьбу его дочери. А еще он по-прежнему любил друзей, того же Нино Валенти. Многие из собравшихся помнили, как мальчишки частенько пели дуэтом, когда еще никто не мог представить, что по Джонни Фонтейну будут изнывать пятьдесят миллионов женских сердец.
Подхватив невесту, Джонни затащил ее на помост. Вместе с Нино они опустились на колено по обе стороны от Конни лицом друг к другу, и Нино отрывисто забренчал на мандолине. Это был их старинный номер: шуточный поединок за красавицу, где клинками служили голоса, поочередно выкрикивающие куплеты. Демонстрируя утонченную скромность, Джонни уступил Нино, позволил тому забрать невесту и в одиночку допеть последние победные строчки. Все присутствующие разразились бурными аплодисментами, и троица дружно поклонилась. Гости требовали продолжения.
Только дон Корлеоне, вышедший из кабинета в сад послушать, углядел непорядок. Весело и добродушно, чтобы ни в коем случае никого не обидеть, он крикнул:
– Мой крестник прилетел с другого конца страны, чтобы осчастливить нас, и никто не позаботился подать ему вина?
Тут же перед Джонни Фонтейном возникла дюжина полных бокалов. Он отпил из каждого и поспешил обнять крестного отца. Прижав Вито Корлеоне к себе, что-то прошептал ему на ухо и ушел за ним в дом.
Том Хейген протянул Джонни руку; тот ответил рукопожатием и поинтересовался, как дела, но без обычной приветливости и теплоты. Том немного расстроился, тем не менее быстро взял себя в руки: что поделать, не все одобряли его работу на дона.
– Когда я получил приглашение на свадьбу, – произнес Джонни Фонтейн, – то сразу подумал: «Крестный отец больше не держит на меня зла». Я пять раз звонил вам после развода, но Том всегда говорил, что вы заняты.
Дон Корлеоне разлил по стаканам все тот же «Стрега».
– Всё в прошлом. Что я могу для тебя сделать? Ты ведь не настолько знаменит и богат, что можешь обойтись без моей помощи?
Джонни залпом выпил желтоватый обжигающий ликер и протянул стакан за добавкой.
– Я небогат, крестный, – произнес он, бодрясь. – Дела мои идут под откос. Действительно, не стоило мне бросать жену с детьми ради той потаскухи. Правильно вы на меня разозлились.
Дон пожал плечами.
– Я переживал за тебя. Ты ведь мой крестник.
Джонни стал мерить кабинет шагами.
– Стерва свела меня с ума: главная звезда Голливуда, внешность ангельская… А знаете, что она делает после съемок? Отдается гримеру, если тот хорошо постарался. Или кувыркается с оператором, если тот угадал с ракурсом. И так со всеми подряд. Для нее заняться сексом все равно что дать на чай. Блудливое порождение ада…
– Как семья? – перебил дон Корлеоне.
Джонни вздохнул.
– Они в порядке. При разводе я отписал Джинни и детям больше, чем требовалось по суду. Навещаю их каждую неделю. Иногда кажется, что я схожу с ума – так я тоскую. – Он выпил еще. – А новая жена смеется надо мной. Не понимает моей ревности, называет меня старомодным макаронником, издевается над моими песнями… Перед отъездом я хорошенько ее побил, только лицо не тронул – у нее съемки. Я колотил ее по рукам и ногам, как мы делали в детстве, а она смеялась. – Джонни закурил. – Скажу честно, крестный, мне и жить-то сейчас не хочется.