От реального Кима в этом портрете — умение носить и менять маски, приспосабливаться к среде, приятельствовать с самыми разными людьми и… умение быть элегантным. Головоломные операции — наверное, преувеличение. Но для разведывательной работы у Кима имелись все возможности: редактор японского информагентства, учился в Токио, прекрасно знает характер и привычки японцев. А японские военные чины во Владивостоке любили общаться именно с японской прессой. К тому же у шефа Кима — превосходные отношения с Идзуми Рёноскэ, издателем газеты «Урадзио-ниппо», учрежденной влиятельными японскими коммерсантами, и ее русскоязычной версии «Владиво-ниппо», созданной для «справедливой оценки» политики японского военного командования в Приморье{56}.
Чена ловят после диверсии в порту, и он погибает на допросе в контрразведке. Киму пришлось прятаться от мобилизации, объявленной в августе 1922 года генералом Дитерихсом. Взяв Хабаровск на исходе 1921 года, белая армия удерживала город немногим более месяца и под напором Народно-революционной армии ДВР, сильно поредевшая, отступила к Владивостоку. «Отакэ мне посоветовал скрываться в японской гостинице на Фонтанной улице, — рассказывал Ким. — Скрывался примерно три недели под фамилией Мидзобе»{57}.
Гражданская война завершилась спешной эвакуацией остатков белых войск из Владивостока. Японцы договорились с главкомом НРА Уборевичем о мирном уходе. «Наш город вновь стал русским городом и может возродиться к мирному труду! — торжествовала газета “Голос Родины” 26 октября 1922 года. — [Вчера] на Светланской улице около городского сада образовалась в ожидании прихода войск ДВР большая толпа народа… В 3 часа в город входит конная разведка. Офицер и некоторые из солдат народно-революционной армии имеют в руках букеты цветов. Спустя несколько минут за разведкой показывается лошадь с военным, который держит в руках несколько букетов цветов. Далее идет кавалерия. У каждого из бойцов красный бант на груди…»
«Когда я переехала к ним, то у них ничего не было, жили бедно», — вспоминала Зоя Заика, венчавшаяся с Романом Кимом в 1922 году, еще в белом Владивостоке. Как и почему разорился Николай Николаевич — неизвестно и непонятно. В 1920-м, если верить городскому адрес-календарю данного года издания, он оставался владельцем трех домов. Роман Ким, заполняя в 1930-х служебную анкету, написал: «отец в годы интервенции занимался продажей остатков своего имущества, жил на проценты капитала, вложенного в Русско-Азиатский банк»{58}. Как бы то ни было, Зоя вышла замуж за образованного и обходительного юношу из семьи, о прежнем достатке которой она только слышала. И по примеру мужа поступила на восточный факультет Государственного Дальневосточного университета.
15 февраля 1923 года постановлением испытательной комиссии ГДУ студент Роман Ким был признан выдержавшим выпускные экзамены с отличным успехом. Дипломную работу он подготовил на тему «Мэйдзийская революция 1868 года». При ее прочтении складывается впечатление: автор — въедливый, старательный историк. Лишь отдельные яркие эпитеты показывают, что не совсем педант и «сухарь». Ким использовал только японские монографии и исследования, причем самые последние по времени издания. Он последовательно объяснял: государственный переворот в Японии, положивший начало кардинальным политическим, экономическим и социальным реформам, — это типичная буржуазная революция[6].
«Профессора предрекали мне карьеру ученого, и я сам собирался стать историографом…» Талантливого выпускника оставили на должности научного сотрудника по кафедре истории стран Восточной Азии. Но уже в мае Ким с женой уехал в Москву.
В архиве Государственной академии художественных наук СССР я обнаружил краткую автобиографию Кима: «В 1923 г. был избран преподавателем по истории Японии и японскому языку Института востоковедения при ЦИК СССР; в 1926 г. назначен профессором по кафедре истории Японии. С 1924 по 1926 г. состоял преподавателем Военной академии (по японскому языку и истории). В настоящее время работаю в Институте народов Востока (с 1927 г. научный сотрудник 1 разряда) и читаю лекции по истории дальневосточной литературы на Высших литературных курсах. Член совета Музея восточных культур». На справке стоит резолюция: «Зачислен временным научным сотрудником по литературной секции 10/V–29 г.»{59}. К этому стоит добавить, что в «Сибирской советской энциклопедии» 1929 года Роман Ким назван в числе лучших преподавательских кадров советской японистики.
6
На основе дипломной работы Ким подготовил статью «Японская революция 1868 года» (машинописный текст датирован 10–26 февраля 1923 г.). Статья сохранилась в архиве Исполкома Коминтерна среди аналитических материалов по Японии (РГАСПИ, ф. 495, оп. 127, Д. 71).