— Не знаю, — задумчиво глядя в окно автомобиля, ответил Потапов, — если он спекся, то из-за мокрухи и зацепить могут, тут бабками трудно будет отмазаться…
Потапов ошибся только в одном — врачи спасли жизнь Кривуле, он выжил и на этот раз, хотя и остался инвалидом.
Но уже в реанимации, придя в сознание, он против всех неписаных понятий братвы дал показания на Потапова и его друга. Свои показания он и его подельники впоследствии подтвердили на суде, исказив их в свою пользу и нарисовавшись стороной, пострадавшей в конфликте.
Потапова и его друзей всех повязали на следующий день на квартире Карпова во время церемонии крестин новорожденного сына Андрея.
Молодой батюшка, приглашенный на крестины, с изумлением смотрел, как в квартиру ворвались одетые в камуфляж и вооруженные автоматами омоновцы, которые, повалив мужчин на пол, защелкнули на их запястьях наручники.
Затем под плач новорожденного и крики женщин всех арестованных вывели во двор, где стали грузить в автобус.
Эта процедура не могла не подействовать угнетающе не только на женщин и детей, но и на самих арестованных. Особенно подавленным выглядел Карпов.
Потапов, наблюдая за ним по пути следования в милицию, в тот момент окончательно принял для себя решение, к которому он пришел накануне, после бессонной ночи раздумий и переживаний.
— Андрей, — окликнул своего друга Потапов и, когда тот поднял голову и помотрел на него, добавил:
— Я еще не знаю, что нам будут шить, но как бы там дело ни повернулось, ты должен знать одно: в этом деле паровозиком пойду я и Кривулю я беру на себя…
На лице Андрея сначала отразилось недоумение, затем постепенно оно стало багроветь от ярости.
— Ты меня за кого держишь? За суку трусливую?! Ты что мне предлагаешь?!
— Я тебе ничего не предлагаю, я тебе приказываю! — жестко ответил ему Потапов. — У тебя двое детей на шее, у тебя семья, срок мотать тебе при таком раскладе никак нельзя. К тому же это все моя вина, это я чего-то не предусмотрел, где-то не подстраховался, одним словом, прокололся. И вас подставил. Если бы не ты, меня бы жмуриком сделали. За свои ошибки я сам расплачусь… И это мы больше не обсуждаем!
Все на минуту замолчали. Вадим хотел было что-то возразить Потапову, но, бросив на него быстрый взгляд, почему-то не стал этого делать.
Паузу прервал сам Потапов.
— Ну а теперь поговорим о деле, времени у нас в обрез. Я уверен, что вас, Вадим и Аркадий, скоро отпустят, полно свидетелей того, что вы в драке не участвовали. Вы и займетесь делами. Аркадий, аккумулируй все свободные бабки, они нам потребуются для защиты и подмазывания ментов и судей. Этим займешься ты, Вадим. На тебе все дела по охране и крышеванию остаются. Адвокатом нам возьми Троицкого, он много берет, но и польза от него максимальная…
…Суд состоялся через месяц после задержания, и его вердикт был обвинительным для Потапова и Карпова. Обоих признали виновными в нанесении тяжких телесных повреждений. Как ни старался на суде адвокат Троицкий, максимум, что ему удалось добиться в ходе следствия, это осуждения по статье «превышение необходимой самообороны».
По этой статье Карпов получил год условно, а Потапов, как взявший на себя всю вину, четыре года лагерей общего режима.
Глава 3
Потапов открыл глаза, услышав стук в дверь своего кабинета. Он встал с дивана, на котором задремал, и уселся в кресло за своим рабочим столом.
— Да, — крикнул он.
В кабинет вошла Вера и сказала:
— Сергей Владимирович, звонит Силантьев. Будете говорить?
Силантьев был одним из самых молодых депутатов областной Думы и одним из самых перспективных политиков. Но стал он таким не только в силу своих несомненно выдающихся способностей, но и потому, что Потапов в свое время оказал ему организационную и финансовую поддержку. В ответ Силантьев лоббировал интересы ассоциации «Корвет» в городских и областных структурах власти.
— Хорошо, я поговорю с ним, — без долгих колебаний ответил Потапов. — Что еще?
— Еще звонил Бойко и сообщил, что все предупреждены и в пять вечера соберутся у вас.
Потапов кивнул и взял трубку телефона.
— Потапов слушает, — произнес он.
— Здравствуй, Сергей, — послышался голос Леонида Силантьева.
— Привет, — ответил Потапов.
— Я слышал о случившемся, — произнес Силантьев. — Прими мои соболезнования. Андрей был хорошим парнем.
Он помолчал секунду и, не дождавшись реакции Потапова, спросил:
— Есть ли какая-нибудь новая информация по этому поводу? Я звонил в милицию, мне пока ничего не сообщили.
— Нет, — ответил Потапов, — пока я ничего не знаю.
— Если что появится, звони мне. Помогу, чем смогу.
— Хорошо, — ответил Потапов.
Силантьев уже собирался класть трубку, когда Сергей произнес:
— Да, и не звони мне пока в офис, звони по сотовому телефону. Номер ты знаешь.
— Ты думаешь, это серьезно? — В голосе Силантьева прозвучали нотки удивления.
— Не уверен, — ответил Сергей. — Но все же лучше подстраховаться, пока мы не выяснили, кто за этим стоит. Пока мы этого не выясним, я не хочу, чтобы ты подставлялся. Мы слишком дорожим дружбой с тобой, чтобы рисковать.
— Хорошо, — помолчав несколько секунд, ответил Силантьев.
Потапов положил трубку и уже лег на диван, как в его кабинете снова зазвонил телефон, на сей раз сотовый.
Сергей достал из кармана брюк мобильник и, поднеся его к уху, устало произнес:
— Слушаю, Потапов.
— Здравствуй, Сережа, — послышался в аппарате тихий скрипучий голос, — это Василий Петрович тебя беспокоит…
Потапов медленно сел на диване, как только узнал голос.
— Давно мы с тобой не общались, Сережа, я все собирался тебе позвонить, а вот теперь и повод появился… хотя и печальный… Прими мои соболезнования.
— Вы уже слышали?.. — не удивляясь, сказал Потапов.
— Как не слышать, — ответил ему собеседник, — об этом весь город сейчас говорит. Сколько времени все у нас тут, как в монастыре, тихо и мирно было…
— Скорее, как в омуте, — усмехнулся Потапов. — Вы, похоже, Василий Петрович, тоже об этом поговорить желаете со мной.
— Я, Сережа, не баба, чтобы просто о событиях городских с тобой по телефону базарить, — немного обиделся звонивший, но, тут же смягчившись, продолжил уже более примирительным тоном:
— Понимаю я тебя — пацанов твоих угробили. Я Андрюху Карпова лично знал, настоящий мужик был. Я бы сам за него кому хочешь глотку перегрыз. Помню я и то, что он друган твой закадычный, ты за него срок мотал на зоне… Но прости меня, старика, Сережа, за советы простые, а все же хочу сказать тебе, чтобы ты горячку не порол и «обратку» включать не спешил.
— Спасибо за поддержку и за совет, Василий Петрович, но беспредельщиком я никогда не был и кровь людскую на землю ведрами не лил, — спокойно заявил Потапов. — Прежде чем найти паскуду, это сделавшую, я сначала разберусь в ситуации…
— Вот и разберись, Сережа, разберись, — подхватил мысль собеседник. — А разобраться есть в чем. Братва у нас в городе разная и по-разному к тебе относится. Может, кто и злобу затаил на тебя. А может быть, и из молодых отморозков кто-то за место под солнцем войну начал, за стволы взялся. Ты, главное, не дергайся…
Старик на секунду замолчал, словно решая, говорить дальше или нет.
— Время меня многого лишило, Сережа, старый я уже, соображаю плохо, вижу еще хуже, но чутье еще осталость. Поверь мне, старому лагерному волчаре: или здесь какие-то залетные отморозки поработали, или нас в городе ожидают дела, которых мне, старику, видеть очень не хотелось бы…
Говоривший резко замолчал, затем так же быстро, без предупреждения, выключил связь.
Потапов задумался, теребя в руках мобильник. Он размышлял, правильно ли он делает, принимая такие меры предосторожности. Какое-то чувство подсказывало ему, что правильней в этой ситуации будет перестраховаться. И разговор со «смотрящим» в городе вором в законе Василием Петровичем Гавриловым, которого больше знали под кличкой Гаврила, лишь утвердил его в этой мысли.