Руслан Хасбулатов, второй по значимости лидер парламентской оппозиции, если верить А. Чубайсу, эволюционировал в короткий срок от ближайшего сподвижника и соратника Б. Ельцина до его "непримиримого" противника только потому, что президент не захотел поставить его на пост премьер-министра, а предпочел ему младореформатора Егора Гайдара. Никаких идейных расхождений между ним и Ельциным не было и нет. То же самое можно сказать и о большинстве основных действующих лиц, втянутых в политический водоворот борьбы в 1992-1993 гг. Невероятно высокий уровень патетики, звучавшей в речах лидеров той и другой стороны, разделявшая их и казавшаяся непреодолимой пропасть, нетерпимо острые обвинения, запугивания гражданской войной в реальной жизни, увы, оказались жухлыми прошлогодними листьями, слетевшими с ветвей при первом резком порыве ветра. Кажется невероятным, что после кровавых событий 3-4 октября 1993 года среди жертв не оказалось ни одного взбунтовавшегося депутата, хотя число погибших даже по официальным, т. е. лживым данным, составило около 150 человек, а народная молва поднимала цифру до полутора тысяч. Полегли те, кто слепо верил в политическую демагогию, кто, будучи лично честным, не допускал бесчестности в других, кто на деле подставил себя под пули ради своего идеала. Точно такие же идеалисты стояли на игрушечных баррикадах вокруг Белого дома в августе 1991 г., они также готовы были пролить свою кровь и отдать жизнь за идеал демократии, но скоро им стало стыдно и горько вспоминать, за кого и за что они собирались рисковать головой.
Я склоняю голову перед памятью идеалистов октябрьских событий 1993 года забытых, отверженных. Среди них мог оказаться и я, тогда 65-летний отставной генерал разведки, первым движением души которого было идти к Белому дому и встать в ряды его защитников, расстреливаемых в упор из танковых орудий. Я понимал, что это будет бесполезным и бессмысленным, но мне казалось, что легче встретить там свой смертный час, чем увидеть то, что произойдет с Россией потом. Жена и дочь оказались мудрее меня, когда, вцепившись в меня мертвой хваткой, не выпустили из дома в общем-то немощного пенсионера.
Долго историки будут ломать голову над поиском ответа на вопрос: почему Б. Ельцин - вечный триумфатор - не решился, несмотря на все угрозы, отдать под суд ни "гэкачепистов", ни депутатов Верховного Совета в 1993 г.? Да потому, что он ощущал свое правовое бессилие в обоих случаях. И еще потому, что твердо верил в духовную слабость, своих противников. Он верил, что имеет дело не с идейными, смертельными врагами, готовыми идти до конца за некие общественные идеалы, а с людьми, для которых личные интересы важнее и весомее. Достаточно было продержать своих противников какое-то время в камерах "Матросской Тишины" или в Лефортово, обрушить на них пресс психологического давления, пообещать им "минимум миниморум", чтобы добиться капитуляции в той или иной форме. История не знает подобных форм разрешения социальных конфликтов. То, что происходило в эти годы в политической верхушке России, напоминает приемы, которыми главарь утверждает свое верховенство в своей банде.
Социального конфликта, а тем более угрозы гражданской войны в России не было. Были разборки наверху, в ходе которых ни одна из спорящих сторон не собиралась серьезно обращаться за помощью к народу. Ни один из фигурантов, даже после поражения, не ушел в партизаны, в подполье, не объявил о войне не на жизнь, а на смерть. Никто даже не уехал в эмиграцию.
Все политические партии России через короткое время после кровавых событий октября 1993 г. сделали совместное заявление об отказе использовать их в своей политической борьбе. Почти одновременно было заявлено об отказе от попыток какого-либо независимого парламентского расследования причин и характера этих событий. Тишь да гладь утвердились в общественно-политической жизни.
Прошли годы, и, давая интервью "Парламентской газете" (26.12.2000 г.), некогда неистовый Руслан Хасбулатов, который по-прежнему проживает в одной из самых роскошных квартир в Москве, предназначенной в свое время для генерального секретаря ЦК КПСС Л. Брежнева, признал неразрывную связь своей политической непримиримости именно с процессом приватизации. Вот его слова: "Большая часть наших разногласий с президентом касалась вопросов приватизации. Это началось осенью 1991 года, когда Ельцин поручил Гайдару осуществлять экономическую реформу, а в Верховный Совет стали поступать документы из правительства, предусматривавшие денационализацию экономики. Чувствовалось, что тут участвуют иностранные консультанты. Некоторые абзацы были столь плохого перевода, что я как-то даже попросил принести мне английский оригинал. Ничего зазорного в заимствовании зарубежного опыта нет. Но тогда заимствовали не опыт, а какие-то куцые обрывки из журнальных и газетных статей экономически облегченного типа. ...Свою программу младореформаторы всячески скрывали от общественности. Мне, Председателю Верховного Совета, прислали ее только после личного вмешательства Ельцина. Из беседы с Дж. Саксом я понял, что это программа МВФ, с которой я был знаком ранее других. Она была передана в правительство, там ее засекретили и стали под нее выдавать соответствующие законопроекты ...У Верховного Совета была разработана своя, реальная программа приватизации, включавшая в себя десятки законопроектов и иных нормативных актов... Я был сторонником сохранения в государственном секторе экономики нефти, газа, металлургической промышленности, военно-промышленного комплекса, трубопроводов, авиапредприятий и ряда других отраслей. И, конечно же, никогда не позволил бы примитивной кувалдой рыночной стихии разрушать сложнейший народнохозяйственный механизм.
Верховный Совет не соглашался, чтобы страну ломали через колено. Общество в своем большинстве стояло на нашей стороне. Это мешало проводить приватизацию так, как им хотелось. Справиться с депутатами легальным путем было невозможно. Тогда и появился указ президента под No 1400. А борьба за власть или перераспределение полномочий - это неизбежное следствие такого курса (подчеркнуто нами Н. Л.)". Здесь заключено чистосердечное признание того, что в основе всех политических телодвижений в эти годы лежала борьба за экономику.
Нельзя же забывать о том, что Ельцин решился на расстрел Верховного Совета, который незадолго до этого практически единогласно поддержал его решение о ликвидации Советского Союза, одобрив Беловежские соглашения - самое убийственное и беззаконное преступление против государства и народа, его населявших.
Этот же Верховный Совет поддержал предложение Ельцина о запрете Коммунистической партии Советского Союза. И только полнейший цинизм и продажность журналистов позволили тот же самый состав Верховного Совета назвать красно-коричневым. Патриоты России не должны забывать, что в рядах осажденных в Белом доме парламентариев были такие персоны, как Кирсан Илюмжинов, всю последующую жизнь отличавшийся сепаратистской экстравагантностью, выпячиванием своей личности и обычным грехом всех "новых русских" - неуемным хапужничеством. Или такие, как Руслан Аушев, который был народным депутатом СССР, а в ноябре 1992 г. стал ельцинским назначенцем на пост главы администрации Ингушетии, да так и присох к этому посту на долгие годы, превратив свою республику в предбанник для чеченских боевиков. Ни тот, ни другой никогда не были замечены в каких-либо инициативах по укреплению России как государства. Да и сам председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов, чеченец по национальности, сделал безусловно много для раскачивания общегосударственной ладьи, практически не стукнул палец о палец для успокоения сепаратистского зуда, раздиравшего кожу его собственной малой родины - Чечни.