День 20 августа стал критическим в политическом противостоянии. С утра в Кремле началось очередное заседание ГКЧП в неполном составе. Настроение у его участников было подавленное, доклады об обстановке в столице и стране неутешительные. Отовсюду информировали о пассивной, выжидательной позиции местных властей, о нарастающей активности российского руководства. Комендантский режим в Москве оказался неэффективным. Для усиления охраны общественного порядка было решено вызвать в Москву дополнительно два полка воздушно-десантных войск. Но самым важным стало решение разработать вариант применения силовых мер для нейтрализации российского руководства. В Министерстве обороны в кабинете замминистра В. Ачалова в полдень собрались генералы В. Вареников, В. Ачалов, Б. Громов, Н. Калинин, П. Грачев, А. Лебедь, В. Карпухин (командир подразделения КГБ "Альфа"), которые несколько часов набрасывали план возможного штурма Белого дома. Рассматривались разные схемы: одни говорили, что достаточно более плотного блокирования здания, чтобы склонить руководство России к поддержке ГКЧП, другие высказывались за более активные действия, которые предполагали оттеснение силами внутренних войск скоплений гражданских лиц от здания, а затем овладение его внутренними помещениями подразделением "Альфа" с применением оружия, если этого потребует обстановка. Кто-то предлагал высадить на крыше здания штурмовой десант с вертолетов.
А. Лебедь и В. Карпухин выезжали на место предполагаемых событий для личного ознакомления с ситуацией. Оба они пришли к убеждению, что намеченная операция будет сопровождаться большим кровопролитием. И хотя никакого реально разработанного плана действий не было, все же сама задумка получила кодовое название "Гром", который так и не прогремел. Предполагалось задержать Б. Ельцина и отправить его под домашний арест в подмосковное охотничье хозяйство "Завидово". Время шло. Раздрай и растерянность в лагере ГКЧП нарастали. Вот как описывает ситуацию один из авторов, работавших с материалами следствия: "С военными, в том числе и с сотрудниками госбезопасности, происходило нечто противоестественное. Те, кому наверху надлежало издавать приказы, не были уверены в том, что это надо делать. Те, кто их получал сверху, сомневались, следует ли их исполнять. Те, кому некуда было деваться, с одной стороны, выполняли приказы, с другой - делали все, чтобы их блокировать: одну часть подчиненных направляли на взятие Белого дома, вторую - на его защиту от тех, кто будет на него покушаться.
И при этом бесконечные дискуссии: выполнять приказ или не выполнять. Заместитель В. Карпухина, например, считал, что если шесть танков и бронетранспортеров, защищающих дом, ударят по группе "Альфа", половина ребят погибнет и к зданию подойдет только часть. И он прав. "Альфа" не рассчитана на борьбу с регулярной армией, с бронетехникой. Бронежилеты против снарядов бессмыслица. И колебания заместителя понять можно. Да и у самого Карпухина сомнений не меньше, особенно если учесть, что бронетехнику к дому привел и поставил генерал Лебедь, который сейчас едет, как и он, чтобы составить окончательный план штурма. Где же логика? Лебедь против Лебедя? (Кеворков В. И. "Кремлевская оперетка". М., 1997, изд-во. "Гея", стр. 206).
К вечеру стали проявляться контуры неизбежной развязки. Отсутствие политического боеспособного центра, безволие, растерянность большинства ведущих членов ГКЧП привели к тому, что начали выходить из подчинения, казалось бы, самые надежные подразделения. В 21.00 В. Карпухин встретился с командирами пяти штурмовых групп, которым надлежало выполнить главную часть операции "Гром". Все они высказались за то, чтобы не начинать акцию во избежание кровопролития. Стая львов отказалась выполнять команды баранов. А дальше лавина распада стала молниеносно набирать скорость. Последовали приказы войскам: в столице оставаться на местах и не двигаться, чтобы не дать основания для слухов о якобы готовящемся штурме. Решение вернуть войска в казармы с наступлением светлого времени суток было уже принято. Дивизия внутренних войск получила приказ оставаться в своем подмосковном гарнизоне.
А в это время в Кремле практически прекратил свое существование ГКЧП, потому что О. Бакланов заявил о своем выходе из его состава "по причине неспособности этого органа стабилизировать обстановку в стране". Вслед за ним с таким же заявлением выступил Тизяков, на прощание бросивший слова: "Комитет не представляет собою ничего, кроме говорильни обо всем и ни о чем". Д. Язов действовал самостоятельно, без оглядки на вчерашних товарищей.
На утро 21 августа он созвал коллегию Министерства обороны и дал указание о выводе войск из Москвы в районы постоянной дислокации. В этот момент ему позвонили из Кремля и пригласили на очередное заседание ГКЧП, на что министр отреагировал резко: "Я в эти игры больше не играю". Он принял решение ехать в Форос, покаяться перед М. Горбачевым и тем заслужить если не прощение, то снисхождение. Об этом поставил в известность других членов ГКЧП, которые сами приехали к нему в министерство и даже пытались отговорить от решения вывести войска из столицы, но все было напрасно. Маршал свое решение принял.
Остальным ничего не оставалось, как присоединиться к тем, кто решил безоговорочно капитулировать перед Горбачевым, хотя предыдущие двое суток они вели войну с Ельциным. Сама нелепая наивность членов ГКЧП, надежда на то, что после всего происшедшего они смогут сохранить, свою свободу, а может быть, и посты, будет вечно поражать историков нашего времени. Полет в Форос - это чисто русский сюрреализм в политике. Слава Богу, что он не дополнился трагедией, так как в Белом доме, узнав о том, что "ИЛ-62" с гэкачепистами на борту направляется в Форос или, может быть, куда-то еще, стали думать, как бы перехватить его и посадить на российской территории. И тогда генерал Е. Шапошников, командующий ВВС, уже давно перебежавший в лагерь Б. Ельцина, предложил послать истребители и сбить самолет. К слову сказать, этот генерал, ставший вскоре после описываемых событий маршалом, еще раньше вносил идиотские предложения вроде посылки бомбардировщиков на Кремль, где, дескать, заседали гэкачеписты. Правы те, кто говорит, что у некоторых военных на плечах не голова, а атомная головка.