— Это точно.
— Завтра какая то особая компания поедет.
— Откуда знаешь?
— Ваха сказал, — Павел отвинтил крышку на бутылке «спрайта».
— А а, у него все компании — особые...
— Может, и так, — легко согласился Лазарев.
— Главное, чтобы у этих «особых» башню не снесло, как у предыдущих, — хохотнул Степановых. — Герои, блин...
Месяц назад лодка перевозила полтора десятка очень важных гостей, прибывших с Ближнего Востока. Саудовские эмиссары грозно бряцали оружием, сверху вниз поглядывали на «неверных», управлявших субмариной, и всячески демонстрировали собственные крутость.
Однако сие продолжалось недолго.
Как только лодка опустилась на расчетную глубину и вошла в подземный тоннель, у половины «дорогих гостей» сдали нервы. Они начали что то лопотать на своем языке, кидаться в борт и пытаться открыть выходной люк. К счастью для экипажа, система блокировалась из отсека управления и у арабов ничего не вышло.
Тогда перевозбужденные «воины ислама» принялись биться в переборку, отделяющую их от командного поста. Слава Аллаху, что у них хватило мозгов не стрелять внутри замкнутого помещения. Лазарев со Степановых переходной люк не открыли и все шесть часов вынуждены были слушать приглушенные двухсантиметровой сталью вопли, а потом отчищать салон от рвотных масс, извергнувшихся из трусливых боевиков.
После того случая русская половина экипажа с подозрением относилась к любому упоминанию о «высоком статусе» пассажиров субмарины.
— Ваха в штабе ихнем крутится, — Павел допил газировку и бросил пустую бутылку в мешок для мусора. — Может быть в курсе...
— Надоели они мне, — признался Александр. — Хуже горькой редьки... Мозгов — ноль, а гонору хоть отбавляй. Если б не деньги...
Платили русским подводникам хорошо. Две тысячи долларов в месяц плюс по тысяче за каждый рейс из Грузии в Чечню и обратно. А по маршруту лодка ходила минимум раз в неделю. Шесть часов туда и шесть обратно. Кроме того, в самом начале, когда их нанимали, дали по шестьдесят тысяч зеленых подъемных, которые Лазарев и Степановых оставили семьям. О подобных фантастических деньгах бывшие офицеры российского флота и не мечтали. Останься они на службе, получали бы по сотне у. е., да еще и с полугодовой задержкой, жили бы в холодных малосемейках и жрали бы пустые щи и перловую кашу с твердым как камень хлебом. А адмиралы строили бы себе трехэтажные дачи из импортного кирпича и проносились бы мимо бредущих к кораблям офицеров на сверкающих служебных «вольво» и «ауди».
— Чем дольше будет этот бардак, тем нам же лучше, — спокойно констатировал Лазарев. — Мы, конечно, сошки мелкие, не чета генералитету, но копеечку свою имеем...
— Могли бы и набросить за вредность, — проворчал Степановых.
— От добра добра не ищут. Бабки день в день выдают, жрачка халявная, так что не ной. Через месячишко у нас с тобой по стольнику наберется...
Суммы по сто тысяч долларов были для Павла и Александра неким рубежом, после которого они договорились исчезнуть из поля зрения своих нынешних хозяев. Имитировать гибель лодки вместе с экипажем и испариться на просторах Центральной России. Их жены и родители уже переехали из Североморска в один из старинных городов, изрядно запутав следы переезда оформленными прописками совершенно в других местах.
Субмарина, конечно же, должна была погибнуть совершенно натурально, утонув в одном из глубоких подземных озер немного в стороне от обычного пути следования. Карстовых полостей под Кавказским хребтом столько, что лодку и за сто лет не обнаружат.
— Ты сказал чучмекам, что требуется капремонт?
— Пока нет, — Лазарев задумчиво пожевал фильтр сигареты. — Повод нужен. Небольшая, но очень зрелищная авария...
— Давай организуем, — предложил Степановых. — На всплытии, к примеру...
— В этот раз?
— А чо тянуть?
— Тоже верно. И особые гости очень кстати.
— Во во! Сыграем в отказ продувки, — Александр попробовал крепление проводов, — и титаническими усилиями спасем лодку... Они ж так и так сразу ее на ремонт не поставят. Потянут месяц другой. А нам больше и не надо...
— Лады, — кивнул Павел. — Так и сделаем...
Рокотов уселся верхом на стул и закурил.
— Ну, и что ты мне хотел сообщить? — Лёма Беноев вытянул вперед связанные руки.
— Вэревку сними, да?
— Обойдешься. — Влад демонстративно посмотрел на часы. — У тебя ровно десять минут. Если за это время я не услышу ничего интересного, тебе кранты. Понял?
— У мэня харошие друзья, — с угрозой в голосе заявил боевик.
— Мне без разницы, какие у тебя друзья.
— Нэ надо так гаварить...
— Ага, ты меня еще поучи! — осклабился биолог. — Давай, базлай, а то время идет.
— Тэбэ твой командыр шею намылит за мэня, — бухнул Беноев.
— Что ты говоришь? — издевательски протянул Рокотов. — А я, представь себе, не боюсь. Дальше.
— Обратысь в штаб, и тэбэ там все скажут. Еще извыняться придешь...
— Во козел! — не выдержал Веселовский и смазал Лёму кулаком по шее. — Дай я ему что нибудь отрежу!
— Это успеется. — Владислав движением руки остановил разъяренного казака. — Наш чуркообразный друг, видимо, не понимает, в чьих руках находится. Это минус. Но мы можем его просветить...
— И это плюс, — поддержал Рудометов.
— Ну, попытка номер два. Разевай хлебало и проблей что нибудь, как любит говорить мой друг Гоги.
Беноев затравленно посмотрел на переквалифицировавшихся в следователи бойцов неизвестной группы.
— Не молчи, — посоветовал Игорь. — Не поможет. Твое спасение — в обильном блеянии по сути задаваемых вопросов. Ферштейн?
— У мэня есть бумаги... — решился Лёма.
— Какие? — уточнил Влад.
— По нэфти. Кто сколько лавэ[30]имэл...
— Это нас не интересует, — Рокотов покачал головой. — Блеяние на эту тему считаем закрытым. Обратись в «Комсомолец Москвы» или в «Невское пламя». Там, я уверен, тебя выслушают с большим вниманием, чем мы. Ежели, конечно, выживешь...