59
Понятно, что при таких обстоятельствах мир, о котором он вновь заговорил с Саладином, должен был определиться совершенно иначе, чем прежде. Саладин на этот раз не спешил с его заключением. Стянув вновь свое войско, он перешел в нападение, двинулся к Яффе и овладел бы ею, — кроме цитадели, она уже была в его руках, — если бы весть о нападении, дошедшая до Аккры, не подняла всю мощь гнева и мужества Ричарда.
Он собрал силы, какие только были в его распоряжении, и поплыл к Яффе и, не доезжая берега, спрыгнул в воду, чтобы скорее поспеть на место. Он принял удар преобладающих сил Саладина, победоносно его отбил и вернул цитадель и город. Теперь можно было говорить о мире.
Но в этих переговорах Ричард совсем не тот, каким был под Аккрой и в боях на улицах Яффы. Несомненный и глубокий упадок духа, результат страшного напряжения, сделал его в этих переговорах вялым и уступчивым. Об окончательных условиях
«с глубоким горем и стыдом узнали»
очень скоро после 1 сентября, дня заключения мира, крестоносцы и христиане Палестины. Только полоса между Тиром и Яффой оставалась за новым иерусалимским королем. Ни Иерусалим, ни Святой крест, ни пленники, находившиеся в руках Саладина, не помянуты среди уступок турецкой стороны. Пилигримам без оружия разрешалось вступать в Иерусалим для поклонения святыням, но это право предоставлялось всего на три года.
«О дальнейшем (это опять-таки ставилось в укор английскому королю) договор не говорил ничего».
Ричард еще находился в Палестине, когда согласно одному из условий договора оставшимися крестоносцами было осуществлено паломничество ко Гробу Господню.
«Без оружия», как то было оговорено в соглашении, вступили они в Иерусалим, где процессией обошли святыни, «полные жалости и желания», и где видели христианских пленников, «скованных и в рабстве».
«Мы целовали пещеру, где взят был воинами Христос, и плакали мы горькими слезами, потому что там расположились стойла и кони слуг диавольских, которые оскверняли святые места и грозили паломникам. И ушли мы из Иерусалима и вернулись в Аккру...»
Ричард выждал возвращения третьей группы паломников и посадки их
60
на суда, а затем стал и сам собираться в путь. Он выехал из Яффы 9 октября. Через два же с половиной месяца, за четыре дня до рождественских праздников, после бури, разбившей его корабль, когда переодетым он пробирался через владения австрийского герцога, Ричард был схвачен его людьми и посажен в замке Дюренштейн на Дунае.
61
V. ДЕЛО ЛАТИНСКИХ ЗАВОЕВАТЕЛЕЙ НА ВОСТОКЕ
В этом очерке событий, который слагается как более или менее объективная сводка различных показаний, есть что-то, вызывающее ряд недоумений. К сожалению, многих из них не рассеивают писатели, дружественные Ричарду. Ни Амбруаз, ни Ричард Девизский не упоминают о недоразумениях, в последнюю минуту еще раз разделивших Ричарда и Филиппа. Между тем в изображении менее благоприятно настроенных хроникеров его поведение рисуется в такой же мере мальчишески-задорным, бесцельно-жестоким и вредным, в какой представляется целесообразной, гуманной и трезвой тактика Филиппа и Конрада. Ричард явно затягивал штурм города, не хотел соглашаться на приемлемые для гарнизона условия. Из-за него чуть было не расстроилось соглашение, и благодаря ему было, очевидно, введено то суровое условие, в силу которого пленники Аккры остались в руках победителя, что впоследствии дало возможность по невыполнении договора Саладином обезглавить две тысячи за стенами Аккры.
Однако, чем внимательнее вдумываешься в имманентный смысл событий, тем более странным представляется многое в таких оценках. Да, Ричард затягивал штурм Аккры: он хотел взять город «живьем»; он обнаружил полное отсутствие гуманности к пленникам Аккры. Но можно ли думать, что гуманность заставляла Филиппа спешить с принятием капитуляции и идти на любые условия? Нам хорошо известна проявившаяся с ранней юности холодная жестокость Филиппа. Во имя чего могли бы мы предположить в нем, с циническим коварством стравившем в свое время детей и братьев в семье Плантагенетов, задушившем (вероятно) Артура Бретанского,
62
особую жалость к тем, кого он, так же как и Ричард, приучен был считать «врагами Христа»?