Мразь!
С экрана телевизора он на всю страну плюет в души фронтовиков и партизан. Плюет в наши души, тех кто потерял отцов и дедов, а кто-то уже и прадедов на той Войне! Да страшной! Да где наши солдаты шли по телам своих товарищей, а западные союзники ехали как на параде, по пустой земле, без единого выстрела! Но это наша война! Наша кровь… И наша победа! И тогда сражалась вся страна, и любой, кто там сражался, хоть как достоин большего уважения и памяти, чем эта крыса на экране получившая звания за примерное стояние на задних лапках перед хозяевами с длинным долларом.
Возвышенно? Патриотично? Вам даже смешно?! Как вас приучили смеяться над всем, что выше гениталий и брюха! Как сейчас я вижу лица что морщатся, когда слышат из наушников моего плеера надрывный голос Игоря Талькова с его вечным — Я мечтаю вернуться с войны, на которой родился и рос. Или пожимают плечами, когда я включаю Владимира Высоцкого и в душу рвется хриплый, гордый голос — Купола в России кроют золотом, что бы чаще Господь замечал.
Полки стояли на льду Чудского озера. Отборные дружины стояли на флангах, а ополченцы готовились принять удар «свиньи».
Рыцарский строй, казавшийся несокрушимым, накрыла волна стрел. Бронированный клин пробил первые ряды ополчения, но завяз среди обозов и камней. Рыцарей хватали крюками, валили на землю и добивали. Засапожные ножи вспарывают брюха лошадей и те с предсмертным хрипом падали, поднося к ногам ратников своих седоков. Рыцари бестолково закружились, не в силах сохранить строй для второго удара.
И тогда Александр дал знак. Отборные воины ударили по флангам рыцарского строя. Глеб шел вперед, предвкушая момент, когда гремя доспехами, рыцарь рухнет под ударом его меча. Пехота, многие из которых даже сбросили кольчуги, легко уворачивалась от тяжелых ударов рыцарей, которые привыкли сражаться «правильно».
— Это варвары, дикари! — надрывался благородный герцог, размахивая своим мечем. — Так нельзя сражаться!
Савва одним ударом палицы выбил его из седла. Тонкий лет хрустнул, когда неуклюжий рак в доспехах, рухнул с саженевой высоты.
— Я сдаюсь! — завизжал рыцарь, отбрасывая меч.
— Бешенных псов прибивают, — ответил ему Савва, дробя палицей шелом, его улыбка напоминала волчий оскал.
Глеб сражался молча, уже зарубив двоих простых ратников и вместе с побратимами спешил и зарубил рыцаря. Он даже не вскрикнул, когда копье пробило его грудь прикрытую лишь чистой рубахой, как и положено в смертном бою. На белую ткань выплеснулась алая кровь, но умирая Глеб понял, что они победили. Победили когда молоденький парнишка из ополченцев, прыгнул на рыцаря пытающегося выползти из полыньи, и потащил его на дно, как многие до него и после.
Александр перекрестился, и повел свой отряд конников в тыл рыцарям, довершая их разгром. Все силы Тевтонского ордена оказались в кольце. Немногие рыцари пытались спастись бегством, но им вслед мчались легкие степняки, бросая арканы, и сбивая их на землю. Сам князь рубился в первых рядах, как тогда, на Неве.
Весь цвет рыцарства НАТО… Тевтонцев, что одно и тоже, был разбит в той битве. Пятьсот убитых и полсотни взятых в плен, которых отпустили с позором, не взяв даже выкуп.
Потом они пришли вновь под крестами. На этот раз крестами «тигров» и «мессершмитов». И вновь были разбиты. Тогда битву выиграл простой солдат, что как его предок, обвязался гранатами, и бросился под танк КРЕСТОНОСЦЕВ, которые несли просвещение и порядок. Они приходили много раз, с мечем, и от меча погибали.
12 сентября 2001 года выдался необычайно светлым и праздничным. Словно природа сняла накипь с неба, и возрадовалась. Глядя как самолет входит в здание Пентагона, я поднес рюмку к экрану телевизора и чокнулся с крупным планом пожара:
— За упокой души паразитов. Дай Боже завтра тоже!
Вспомнилось, как Крестоносцы бомбили Сербию, Ирак, прославляли убийц взрывающих дома в Москве и Волгодонске. Приглашали к себе на пиры тех, кто стрелял в детей в Буденовске, и насиловал девушек в сотнях городков и станиц. Они чуяли братьев-псов.
И с глумливым хохотом занесли над нами меч, убивающий душу, и превращающий Человека в пса.
Пальцы легли на клавиатуру, мы научимся бить вас, вашим оружием.
— И на татуированном КРОВЬЮ снегу, ТАЕТ роспись мы больше не ВОЛКИ! — равлся из колонок хриплый голос.