- Ступай, сын божий, в мир людской, - произнес СалеФ, - и помни: земля встанет дыбом под ногами того, кто попробует веру осквернить подле агнеца божьего, или кто посмеет задеть имя божие во всеуслышание, или так в потьме своей внутренней. Прощай, Мария и сохраняй свою блажь и далее. Твоя дорога проста, но и тяжела как людская ноша. Покорись душою и подчинись его воле. Будет тьма или ночь - не пугайся. Он всегда рядом с тобою. Мы же уходим в небо, ибо наша земля токмо там, а не здесь. Прощайте, благие, и ждите сигнала свыше, а опосля исповедайте печаль свою как вздумаете сами, не оскорбляя род людской и не затрагивая нас самих.
Старцы отступили в сторону и, повернувшись, пошли вглубь селения.
Вскоре послышался шум, и перед их глазами возникла буря поднимающейся вверх пыли.
Мать прижалась к сыну, а сын к ней, и они молча смотрели в эту тьму, словно завороженные ее силой соприкасания. Через время все стихло, а пыль улеглась.
Все было на месте, разве что где-то вдалеке были сломаны еще несколько домов от той силы, разрушающей все окружающее и уходящей невидимо в небо.
- Вот и снова одни, - обозвалась мать после этого.
- Да, мама, - ответил юноша, - но нам теперь будет гораздо легче, мы обрели новую веру и понесем ее в люди.
- А примут ли они нас? - обеспокоилась Мария, тревожно вглядываясь в лицо сына.
- Примут, мама, - уверенно ответил он, - только до этого надо пройти столько же, сколько уж пройдено.
- Когда идем? - спросила мать, удивляясь сама своей возросшей во мгновение уверенности в том же.
- Наш путь далек, мама, и труден. Сегодня отдохнем, а с утра, набравшись сил и терпения, пойдем далее. А сейчас, немного подготовимся к этому. И еще надо обратить тебя в веру нашу, раз уж мне дано это
нести в люди.
- Да, сынок, - утвердительно кивнула мать и отступила на шаг назад.
- Надо обмыть пыль, мама, - сказал юноша, и они вместе двинулись к их жилищу.
В большой чан набрали воды и ополоснули лица, а затем ноги, после чего стали на чистую холщевую ткань, где Иисус впервые и произвел обряд крещения.
Мать, слушая его молитву, повторяла что он сказал, а затем произнесла это все еще несколько раз после, дабы оно уложилось в голове.
Проделав несколько раз всю процедуру крещения, Иисус отступил немного в сторону и произнес:
- Вот и есть на свете первостепенна раба божья, Мария. Не дай ей Отче порока и уподобь себе опосля смерти ее, ибо она моя мать и согласилась стать ею ради дела общего и святого. О том только молю я, чтоб не побил ее град земной, не унесла буря и не раздавила гора под собой. Прошу и молю тебя, Отче.
Это была первая и предпоследняя просьба Иисуса к своему отцу, ибо его сердце сжималось от жалости в мысли о том, что с матерью может что-то произойти.
Подумав немного, Иисус добавил:
- И еще прошу тебя, Отче. Покинь наш сад земной и дай проронить мое слово средь люду прочего, и пусть, он возрадуется этому и не опорочит волю твою же. Спасибо тебе, Отец мой. Я знаю, что ты меня
сейчас слышишь. Поэтому, и молюсь об этом. Поверь, не о себе скорблю, а о матери своей, ибо есть в ней искринка моего и твоего разом.
И словно громыхнуло откуда-то сверху ему на голову:
- Знаю, сын мой. Но оставь эту заботу мне, и не забудь о данном тобой слове.
- Нe забуду, Отец, - заверил Иисус, поднимая руку вверх, а другую прижимая к сердцу своему.
- Тогда, прощай и помни: есть только два пути твоего прохода, но оба они смертоопасны. По какому пойдешь -по нему и погибнешь. Но знай и другое. В этих двух путях есть судьбы другие. Подумай об этом и опосля все решишь.
- Хорошо, Отче, я послушаю твоего совета.
- Тогда, прощай и успокой мать свою. Беды ей не будет.
Голос исчез, и Иисус обратился к матери.
- Отец поможет нам и возвеличит в нужде нашей. Пойдем, мама, будем собираться в путь.
И они пошли по хижинам, собирая весь свой нехитрый скарб. До вечера все было сделано, и мать с сыном легли отдыхать. А на утро их снова встретило солнце и давно не битая копытами запыленная дорога.
И снова пыль поднималась из-под ног, а коза подавала голос, как бы не желая покидать это место.
Но, что поделать, если их вела уже не только сила верхов, а и своя внутренняя вера в доброту, ее силу и благонравие.
И, опускаясь на землю, та же пыль составляла следы, оброненные ими по дороге. И было в них что-то такое, которое потом подберут сами люди, пожелавшие истоптать весь их трудный путь.
Наверное, это и была сама вера, разбросанная веками и воспринятая другими людьми.
Но пока до этого времени, они просто шли по дороге, смотря вдаль и не видя ничего, окромя ясного ее света.
Так продолжалось много дней и ночей, пока они не дошли до указанного ранее места, где, обнаружив небольшой ночлег в виде хиленького, склонившегося в их сторону домика, решили заночевать, несмотря на то, что до вечера еще было далеко.
Солнце как раз стояло над головой, и путники решили укрыться где-нибудь в тени.
Обойдя хиленькое жилище, они обнаружили удобное для этого место и расположились на отдых.
Животное отпустили на свежую траву, а сами легли отдыхать.
И приснился матери сон, о котором опосля она рассказала своему сыну.
И ему также приснился сон, только какой-то не понятный и очень даже странный.
Снилось Иисусу, что видит он себя на какой-то возвышенной местности и как будто привязанным к какому-то столбу. Из рук его течет кровь, а голова безжизненно свисает на грудь. Но, что за странное дело. Во сне он не чувствовал никакой боли, и ему казалось, что видит он сам себя как бы со стороны.
Где-то внизу, подле холма стоят какие-то люди. Их много, но они не идут кверху ему на помощь, а просто смотрят, как на какое-то дивное зрелище.
Иисус, проснувшись, не понял этого и хотел уже было рассказать своей матери, как вдруг, ему послышался внутри голос, звучащий гораздо мягче, чем прежде.
- Не бойся этого, сын мой, - обращался он к нему, - это твое будущее. Смерть твоя безнаказанная. Но за нее многие пойдут на благие дела опосля. Верен ли ты еще данному твоему слову?
- Верен, Отче, - отвечал Иисус.
- Верен ли ты после этого виденного люду тому, что внизу и не спешащему на помощь?
- Да, Отче, - твердо ответил юноша.
- Смотри, сын мой, дальше и запамятуй это вновь.
- Хорошо, Отче, - и Иисус закрыл глаза, уснув снова.
Снилось ему что-то, доселе не виданное и не понятное.
Как будто видит он себя в другом одеянии, вокруг него множество люду, и все они воспротягивают к нему руки и молят о своей пощаде.
"Кто они? - мысленно спрашивает он во сне Отца, и тот ему отвечает, - смотри дальше, потом поймешь".
Следом за этой картиной последовала другая.
Как будто видит он себя снова со стороны, а где-то внизу под ним лежат большие поселения и города. Как будто он летит по небу, а рядом еще кто-то такой же, как он. Только чувствует Иисус, что он сам с другой стороны.
«Кто это? - опять во сне спрашивает юноша Отца, и опять голос отвечает, - смотри дальше».
А дальше эта картина сменяется другой.
Стоят в огне и дыму под ним города и селения. Черные облака застилают все небо. Он летит между небом и землей и созерцает, как гибнут люди в неведомой лавине огня, как рушатся от какой-то силы их дома. Иисус пролетает ниже и видит обращенные к нему лица людей, онемевшие от ужаса и боли. Огромная вспышка яркого света не дает усмотреть ему дальше и Христос просыпается снова.
- Что это? - тихо спрашивает он отца, стараясь не разбудить мать.
- Это твое будущее, сын мой, - отвечает голос, - за ним будущее всего люду на Земле.