Но главное не в этих конкретных (разумеется, весьма ограниченных) уступках. Главное в том, что революционная ситуация 1879 – 1881 гг., хотя и не переросла в революцию, непоправимо расшатала самодержавно-полукрепостнические устои. Отбив революционный натиск, реакция не смогла повернуть вспять начавшийся после 1861 г. глубинный процесс экономического и социального обновления страны, процесс изживания крепостничества во всех его формах, включая самодержавие. Выбравшись из острого политического кризиса, царизм оказался беспомощным перед общим кризисом всей социально-экономической системы, частное проявление которого (и только) означал преодоленный с таким трудом политический кризис. Тринадцать лет Александр III, по выражению Г.В. Плеханова, «сеял ветер»[1558]. Его преемнику – Николаю II – выпало на долю пожать бурю…
В заключение вспомним еще раз[1559] имена великих гуманистов, корифеев отечественной и мировой культуры, которые выражали сочувствие и симпатии, а то и содействовали русским народникам и народовольцам в их революционной борьбе. Это – И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой, М.Е. Салтыков-Щедрин, Н.А. Некрасов, Г.И. Успенский, В.М. Гаршин, В.Г. Короленко, С.Я. Надсон, Д.Н. Мамин-Сибиряк, В.В. Стасов, И.Е. Репин, И.Н. Крамской, В.И. Суриков, Н.А. Ярошенко, В.Е. Маковский, А.П. Бородин, А.Г. Рубинштейн, М.Н. Ермолова, М.Г. Савина, П.А. Стрепетова, позднее А.П. Чехов, К.Д. Бальмонт, А.А. Блок, А.И. Куприн, Л.В. Собинов; на Украине – Иван Франко, Леся Украинка, Михаил Старицкий, Панас Мирный, Михаил Коцюбинский; в Грузии – Илья Чавчавадзе, Акакий Церетели, Важа Пшавела; в Латвии – Ян Райнис и Андрей Пумпур; на Западе – Виктор Гюго, Эмиль Золя, Альфонс Доде, Ги де Мопассан, Жюль Верн, Сара Бернар, Герберт Спенсер, Оскар Уайльд, Джон Голсуорси, Артур Конан Дойл, Бернард Шоу, Элеонора Дузе, Чезаре Ломброзо, Герхарт Гауптман, Генрих Ибсен, Август Стриндберг, Иван Вазов[1560]. Никто из них не одобрял террора – ни «белого», ни «красного». Но все они понимали, что «Народная воля» борется (вынужденно прибегая и к жестоким средствам) против самодержавного деспотизма за свободную и демократическую Россию.
Отношение мировой демократии к героям русского революционного народничества проникновенно выразил великий американец Марк Твен. Вот его слова – последние в моей книге:
«Я думаю, только жестокий русский деспотизм мог породить таких людей. По доброй воле пойти на жизнь, полную мучений, и в конце концов на смерть только ради блага других – такого мученичества, я думаю, не знала ни одна страна, кроме России. История изобилует мучениками, но, кроме русских, я не знаю таких, которые, отдавая все, совсем ничего не получали бы взамен. Во всех других случаях, которые я могу припомнить, есть намек на сделку. Я не говорю о кратком мученичестве, о внезапном самопожертвовании во имя высокого идеала в минуту восторженного порыва, почти безумия, – я говорю лишь о героизме совсем иного рода: об этом поразительном, сверхчеловеческом героизме, что прямо смотрит вперед, через годы, в ту даль, где на горизонте ждет виселица, и упрямо идет к ней сквозь адское пламя, не трепеща, не бледнея, не малодушествуя, и твердо зная, что на его долю достанется одна только виселица»[1561].
Указатель имен
Аверкиев А.Н. 183
Авсеенко В.Г. 48
Агапов С.И. 175, 176, 180 – 182
Адлерберг А.В. 311
Адмони В.Г. 65
Азеф Е.Ф. 341
Аитов Д.А. 127, 132
Аксаков И.С. 68, 72, 73
Аксельрод П.Б. 36, 137, 141, 188, 253 – 255, 257 – 259
Алданов М.А. 49
1560
Любое из этих имен стократ авторитетнее для нас, чем современные хулители народничества: поэт-пародист Александр Иванов, объявивший, что ему «стыдно быть соотечественником Чернышевского и народовольцев»; публицист Феликс Лурье, воспринимающий народничество как «шабаш вредоносной бесовщины»; историки Александр Боханов, считающий всех вообще народников «выродками», и Андрей Левандовский, вновь – после царских карателей – «открывший», что Желябов и Перовская всего лишь «бомбисты» (звучит столь же веско, как если бы Левандовский «открыл», что Пушкин и Лермонтов – не поэты, а дуэлянты).