Общий очерк движения революционных народников от Герцена и Чернышевского до «Народной воли» первым после XX съезда КПСС опубликовал Ш.М. Левин. Его труд (в целом весьма обстоятельный, как и все, что создано этим историком – может быть, крупнейшим после Б.П. Козьмина знатоком народничества) был написан большей частью еще в «запретное» для народнической проблематики время и местами несет на себе печать того времени. Так Левин доказывал, будто народничество «окончательно сложилось как доктрина» лишь к 70-м годам и что поэтому надо различать внутри разночинского этапа периоды «революционно-демократического просветительства» 60-х и «революционного народничества» 70-х годов[48].
Менее подробно, но более точно и современно изложил всю историю революционного народничества В.Ф. Антонов в научно-популярном пособии для учителей «Революционное народничество» (М., 1965). Здесь хорошо показано принципиальное единство революционно-народнического движения 60 – 70-х годов.
О «хождении в народ» почти одновременно были подготовлены две монографии (кстати, обе защищенные в качестве докторских диссертаций) – Б.С. Итенберга и Р.В. Филиппова[49]. Б.С. Итенберг впервые комплексно рассмотрел все стороны «хождения в народ» как исследовательской проблемы. Опираясь на богатейший массив источников, он выявил предпосылки «хождения» и проследил его эволюцию (как процесс наращивания сил) от Герцена, который первым бросил лозунг «В народ!», до массового похода народников в деревню 1874 г. и далее, до начала «Земли и воли» 1876 – 1879 гг. Тем самым доказана идейная, деловая и даже организационная преемственность революционного народничества 60-х и 70-х годов. Несколько иначе подошел к проблеме Р.В. Филиппов. Не углубляясь в практический аспект «хождения», он попытался выяснить закономерности развития теории и тактики революционного народничества и выдвинул сенсационную версию о том, что главным тактическим направлением в народничестве 70-х годов было не бакунистское и не лавристское, как обычно считают, а «революционно-пропагандистское», воплощенное в тактике Большого общества пропаганды 1871 – 1874 гг. и свободное от крайностей бакунизма и лавризма.
Важным дополнением к трудам Б.С. Итенберга и Р.В. Филиппова служит книга В.Ф. Захариной «Голос революционной России. Литература революционного подполья 70-х годов XIX в. „Издания для народа“» (М., 1971).
«Земля и воля» монографически исследована (правда, далеко не лучшим образом: узок круг источников, много пробелов и ошибок) в книге П.С. Ткаченко «Революционная народническая организация „Земля и воля“» (М., 1961).
Наибольший интерес у историков народничества всегда вызывала «Народная воля». О ней только за 5 лет с 1966 по 1971, кроме ряда диссертаций и множества статей, были изданы четыре монографии[50]. Три из них противостоят старому (времен «Краткого курса») уничижительно-негативному взгляду на «Народную волю», а книга С.С. Волка (о ней речь пойдет особо) представила собой опыт компромисса между старым и новым взглядами.
О «Черном переделе» монографий нет до сих пор, но еще в 60-е годы ему были посвящены обстоятельные статьи Ш.М. Левина и Е.Р. Ольховского[51], а также кандидатская диссертация Е.Р. Ольховского (защищена в 1968 г. и не опубликована).
Косвенно относятся к историографии революционного народничества труды П.А. Зайончковского и М.И. Хейфеца[52]. В них исследуется не столько освободительное движение, сколько внутренняя политика царизма, кризис самодержавия в условиях второй революционной ситуации. При этом Зайончковский и Хейфец решают вопрос о роли народников в развитии революционной ситуации с противоположных позиций. Зайончковский, ссылаясь на документальные данные об относительно скромном размахе массового движения, пришел к выводу, что решающей силой второго демократического натиска в России было движение народников (народовольцев) как выразителей интересов масс. Хейфец же заключил, что народовольцы для такой роли были слабы, а сыграло тогда решающую роль именно массовое, крестьянское движение. Для вящей убедительности своего взгляда Хейфец сильно преувеличил данные о крестьянском движении, в чем его и уличил Зайончковский.
48
49
50
51
52