Люмис зажал уши. Молча, остекленевшими глазами смотрел он на костлявое лицо мадам Пулэ, на ее руки, которыми она размахивала под самым его носом, на желтую брошь у ворота кофточки.
Взгляд его упал на Толачьяна, которому надлежало быть в деревне при установленной там полевой типографии. Люмис смутно понимал, что есть какая-то связь между присутствием здесь Толачьяна и неловким положением, в котором он очутился.
— Как все это случилось, Толачьян? — спросил он, стараясь говорить ровным голосом.
— Вы, как видно, арестовали мэра, сэр, — спокойно сказал Толачьян. — Потом эта женщина пришла в типографию…
Толачьян указал на мадам Пулэ, которая, ухватив мужа за шиворот, пыталась встряхнуть его.
— Она кричала и плакала… — Толачьян беспомощно развел руками. Потом добавил: — Я видел, как вы выходили из кафе, сэр.
Иетс повернулся к Крерару, с усмешкой следившему за развитием скандала:
— Вы не думаете, что пора бы прекратить это?
Крерар кивнул:
— Валяйте!
Иетс подошел к Люмису и зашептал ему на ухо:
— Идите в замок, капитан. Мы уладим это дело с мэром.
Но Люмис, чувствуя, что его репутация сильно пострадала, заорал:
— Никуда я не пойду! Не суйтесь не в свое дело!
Он отстранил Иетса и, тщательно обойдя мадам Пулэ, подошел к Толачьяну.
— И ты суешь свой нос, куда не следует? Я этого не люблю! Слышишь, не люблю!
Толачьян стоял навытяжку. Он был почти вдвое старше капитана. Пошел на войну добровольцем. Он знал, когда нужно стоять навытяжку.
Люмис смотрел на Толачьяна с ненавистью, теперь он понял, что, в сущности, всегда ненавидел его, с той самой минуты, как Толачьян явился в отдел еще там, в Америке. Седой солдат, крепкий, с уверенным спокойствием зрелого человека.
— Пора тебе научиться вести себя в армии! Явишься ко мне вечером!
Иетс сделал попытку вмешаться:
— Вероятно, капитан Люмис вовсе не арестовал мэра. Просто оба были в приподнятом настроении и решили прогуляться к замку, правда?
— Я именно арестовал его! — упорствовал Люмис. — Он предатель!
Уиллоуби, который все это время сыпал остротами, стараясь рассмешить Карен, наконец заметил, что инцидент с мэром отнюдь не доставляет ей удовольствия.
— Капитан Люмис, — резко сказал он, — попрошу вас оставить вашего арестанта на попечении его жены и рядового Толачьяна.
Он отмахнулся от мадам Пулэ, которая уже готовилась разразиться новым потоком слов.
— Ладно, ладно! Толачьян, заберите их обратно в деревню. И в другой раз не приводите сюда ничьих жен, пока не узнаете, нужны ли они нам.
Он весело засмеялся собственной шутке. Потом обернулся к Карен:
— Пойдемте в замок, я покажу вам вашу комнату, Особенной роскоши не ждите, но это лучшее, что у нас есть… Капитан Люмис, вы уступите мисс Уоллес свою кровать, а сами пойдете ночевать к Иетсу.
— Для дамы — готов на любую жертву! — сказал Люмис, пряча пистолет, возвращенный ему Уиллоуби.
— Не вижу, как мы могли бы от этого отвертеться, — закончил свой доклад Иетс. — Фарриш хочет, чтобы была листовка, и именно такая. Он хочет, чтобы мы сказали немцам, ради чего мы воюем. Он припер меня к стене. Вы достаточно долго пробыли в армии, мистер Крерар, и отлично знаете, как это делается. Я лейтенант, а он генерал. Если вы хотите возражать, придется вам или майору поговорить с Фарришем.
Крерар, скрестив ноги, сидел на своей койке, котенок примостился у него на коленях.
Уиллоуби, казалось, почти не слушал.
— Это самый лучший анекдот за всю войну, — сказал он посмеиваясь. — Люмис и коллаборационист! Надо что-нибудь придумать для девушки, а то она такого про нас напишет… Девитту это не понравится.
— Что не понравится?
— Да эта затея с листовкой, — сказал Уиллоуби. — Во всяком случае, я не намерен лезть вперед. Как, по-вашему, — за что мы воюем? А? Можете вы сказать?
— Могу, — заговорил Крерар. — Я воюю за свою ферму. Не ферма, а игрушка. Миль пятьдесят севернее Парижа. Я держал коров, верховых лошадей. У меня был фруктовый сад, рощица. Раньше все это было мое. А теперь там хозяйничают нацисты. Хотел бы я знать, что они сделали со скотиной?
— Наверно, зарезали, — сказал Иетс.
— На этой ферме я прожил с Евой счастливейшие годы моей жизни. Она радовалась всему, как ребенок. А сейчас она сидит взаперти в нью-йоркской квартире… Это очень волнует меня.
Иетс посмотрел на косматую седую голову Крерара. Он хочет, чтобы армия отвоевала ему обратно его молодость, подумал он. О господи, да мы все сумасшедшие!