Я и другие рыцари двора ждали, когда Ричард переговорит с матерью. Это была не первая их встреча в этот день. Ранее он уединился с ней, а я нес караул у дверей. Король вышел покрасневший, со следами слез на глазах — я старался делать вид, что не замечаю. Из покоев Алиеноры доносился тихий плач. Теперь, час спустя, оба целиком овладели собой.
— Да благословит тебя Господь, — сказала Алиенора.
Ричард опустил голову:
— И тебя, мама.
— Скоро мы увидимся вновь. В Мессине.
Я посмотрел на королеву с еще большим, чем прежде, уважением. Она исполнила просьбу Ричарда, согласившись проводить дочь короля Санчо, Беренгарию, из Наварры на Сицилию. Довольно долгое путешествие, а государыне было уже под семьдесят. Да, Алиеноре довелось побывать даже в Утремере, но за сорок с лишним лет до того, в ее бытность молодой женщиной. Но Алиенора не пугалась тягот и, видимо, радовалась тому, что ей предстояло. Если бы все воины Ричарда обладали такой силой духа, подумал я, Иерусалим пал бы за считаные дни.
— В Мессине, мама. Я буду считать дни до встречи.
Склонившись, Ричард взял ее руку и поцеловал.
Они обменялись короткими взглядами, после чего он направился к своей походной лошади, которую держал Филип. На Джона король не посмотрел.
А вот я посмотрел, искоса, и пожалел об этом. Хотя пухлое лицо хранило невозмутимое выражение, глаза, это зеркало души, были холодными и черными, как у змеи. Если он и питал родственную привязанность к брату, то она была закопана глубже любого покойника. Скорее всего, мелькнула у меня мысль, в душе он радуется отъезду Ричарда.
Рис, стоя у головы моего коня, тоже наблюдал за происходящим.
— Кот за порог, мыши в пляс, — сказал он, пока я готовился сесть в седло.
— Надеюсь, ты ошибаешься, — ответил я, поглаживая ронси[6] по шее. — Не только ради короля, но и ради нас с тобой. Джон мне не друг.
— И мне тоже.
Взгляд Риса был прямым и суровым, как перед боем. Он взобрался на своего коня, который нетерпеливо переступал, постукивая копытом по мостовой.
Как и Филип, Рис не имел личных причин не любить графа Мортенского, но преданность много значила для него.
— Хорошо, что ты со мной, — сказал я. — Ты для меня как младший брат.
— А вы, сэр, как старший брат, которого у меня никогда не было.
Рис редко был подвержен движениям чувств, но в тот миг у него перехватило голос.
— Тогда мы, как братья, пойдем на войну.
Он ответил мне воинственной и благодарной улыбкой.
Ричард вскинул руку, приветствуя Алиенору, та в свой черед кивнула. Король и Джон обменялись взглядами, но не произнесли ни слова. Затем, издав громогласный клич «В Везле!», государь поскакал к воротам.
Мы последовали за ним.
По коже у меня побежали мурашки — так бывало, когда кто-то смотрел на меня. Я обернулся через плечо и напрягся, подумав, что взгляд Джона направлен в мою сторону. Но потом понял, что внимание его приковано к кому-то, находящемуся немного позади от меня.
— Где Фиц-Алдельм? — вполголоса спросил я у Риса.
Ему со своего места было видно лучше.
— В двух рядах позади нас.
— Что он делает?
— Смотрит назад, на королеву. — Рис помедлил. — Или на Джона. Точно не скажу.
Смотрел он на младшего брата короля — это я нутром чувствовал. Нахлынули воспоминания. Фиц-Алдельм выходит из инфирмария[7] в Бонмулене, за ним, немного погодя, появляется Джон. В течение месяцев, предшествовавших коронации Ричарда, я несколько раз замечал этих двоих, погруженных в беседу. Потом их встреча в винном погребе в Нонанкуре. Я выругал себя. Поглощенный своими обязанностями на службе у короля, я не придал всем этим случаям должного значения, к тому же между ними проходили месяцы.
Теперь все стало ясным как день. Джон и Фиц-Алдельм находятся в сговоре. Я готов был побиться об заклад на свою душу, что это так. Но без доказательств, раздобыть которые вряд ли бы удалось, я не мог ничего поделать.
Ничего. Только наблюдать. Ждать.
6