Ричард буркнул что-то, но слова свои назад не взял.
— Сир, вы поразмыслили о припасах, необходимых вашему войску? — спросил Вальтер.
— Местные торговцы недолго смогут удовлетворять наши нужды. Если придется задержаться, примем меры: наладим подвоз зерна и вина из имений и городов в глубине острова и так далее.
— Солдатня — народ грубый, склонный к пьянству и распутному поведению, — заметил архиепископ Жерар. — Местные христианки могут подвергнуться приставаниям на улицах.
— Если таковое случится, — сказал король, — то не столько из желания соблазнить женщин, сколько из намерения позлить их мужей.
Не обращая внимания на смешки и улыбки, архиепископ стоял на своем:
— Солдат в Мессине тысячи, сир, преступлений избежать невозможно.
Прелат говорил правду, и все это понимали.
— Отданы строгие приказы хранить мир. За любые преступления виновных ждет строгая кара, — сказал Ричард. — Больше я ничего не могу сделать, разве что посадить своих воинов в клетки.
Жерар кивнул.
— Мы будем побуждать всех ежедневно посещать мессы, — сказал он.
Представив себе, с каким ехидством к этому отнесется де Дрюн, я припал к кубку, пряча усмешку. Я подозревал, что, подобно большинству воинов, он сейчас пьян в стельку и это будет повторяться каждую ночь, пока у него не кончатся монеты. Каждое утро я буду видеть его не в церкви, а на набитом соломой тюфяке.
Я и сам надеялся поскорее предаться увеселениям. Ричард каждую свободную минуту занимался делами государственной важности, встречаясь с Филиппом, Танкредом и так далее; если повезет, мое присутствие не потребуется. Предложение де Дрюна найти лучший кабак в Мессине и выпить все его запасы досуха действительно выглядело заманчивым. Риса не бросишь, а если мне удастся освободить Филипа от его обязанностей, то и ему достанется развлечений. Еще нужно послать весточку Ричарду Торну — с того дня, как он едва не утонул в Роне, мы сделались закадычными друзьями.
Случай представился не сразу. После нашего прибытия в Мессину король два дня держал совет с Филиппом. Требовалось соблюдать приличия, поэтому Ричард взял себе в охранники лучших своих рыцарей. Де Дрюн вместе с ликующим Рисом, которому я дал разрешение, отправились пьянствовать, а я состоял при короле. Встречи были, слава богу, довольно короткими, но неприятными и раздражающими — Филипп часто отпускал в адрес Ричарда едкие реплики. Король не оставался в долгу. Все это не сулило ничего хорошего для нас, когда мы окажемся в Утремере.
Такое поведение было не свойственно для короля: если обстоятельства требовали того, он был сама выдержанность. Как он сам признал, срыв случился из-за невозможности согласовать день отплытия. Филипп ловко воспользовался этой медлительностью, обвиняя Ричарда в утрате рвения. Государь не мог толком возразить, ибо ждал приезда в Мессину Беренгарии и королевы Алиеноры — о чем французский король по-прежнему не догадывался. После такого крутого поворота пришлось бы все улаживать заново, хотя никто не представлял толком, как именно.
Утром пятого дня, двадцать восьмого сентября, пришла весть, что корабль с сестрой короля Джоанной вот-вот войдет в гавань. Настроение Ричарда совершенно переменилось. Улыбаясь во весь рот, он опрометью выскочил из-за стола с завтраком. Ухватив напоследок марципановое пирожное, я помчался за ним вдогонку. Во дворе меня задержала порвавшаяся уздечка, и я послал Риса за другой. Ричард же не собирался никого ждать. Он крикнул, что после четырнадцати лет не потерпит и минуты промедления, и поскакал с де Бетюном, де Шовиньи и другими рыцарями. Фиц-Алдельм, разрази его гром, был в их числе.
Я нетерпеливо приплясывал, дожидаясь, когда вернется Рис. Мое желание увидеть Джоанну было безмерным. Вдова всего двадцати четырех лет от роду, она, как все говорили, отличалась редкой красотой.
— Готово, сэр. — Бледное лицо Риса покрывали капельки пота, но он широко улыбался. — Взял уздечку взаймы у Усамы.
Он свел знакомство с одним из конюхов, дружелюбным сарацином, немного говорившим по-латыни и по-французски.
— Ну так поехали скорее, — поторопил его я, взлетая в седло. — Король, как пить дать, уже на полпути к порту.
Мы миновали главные ворота и переулок, выходивший на одну из основных улиц города. Я уже неплохо изучил Мессину, — по крайней мере, так мне казалось. Превращенная в церковь мечеть, которую я заприметил в первый день, стояла недалеко от нашего местопребывания. Рядом помещался небольшой бенедиктинский монастырь. Напротив церкви раскинулись богатые усадьбы со дворами, подобные обиталищу де Муэка. Мимо прогрохотала повозка, груженная досками. Добравшись до перекрестка, я увидел двух женщин, выходивших из дома, с покрытыми лицами. Я подумал, что здесь трудно отличить христианок от сарацинок. Ломбардцы многое переняли у сарацин, правивших Сицилией перед нормандцами, которые вторглись на остров за полторы сотни лет до того.