— Скажи что-нибудь!
— Беатриса, я…
— Ты не хочешь на мне жениться?
Я понурил голову, и именно этого, разумеется, не следовало делать.
— Ну?
Вопрос был ядовитым, как осиное жало.
Даже в лучшие времена мне было трудно общаться с Беатрисой или любой другой женщиной, когда она расчувствуется. Голова гудела как барабан, и я не мог найти слов. Скажу правду — разобью ей сердце. Пусть я и убийца, но такого допустить не могу.
— Об ином я и не мечтаю, любимая, — слукавил я. — Но весьма вероятно, что я погибну в бою.
— Не говори так! — Беатриса села рядом на кровать и взяла меня за руку. На глаза у нее навернулись слезы.
— Это так, моя госпожа. — Говоря правду, я укреплял в себе решимость покончить нашу связь, и избранный путь казался многообещающим. — Я не могу оставить тебя вдовой всего через несколько месяцев после свадьбы.
— Другие рыцари женятся перед отъездом!
Она была права. Я с ходу мог назвать двоих. «Лишь бы она согласилась», — подумал я.
— А они так же близки к королю? Тебе ведь известно, Беатриса, что в бою он как лев. Ричард там, где идет самая жестокая схватка, а я — рядом с ним. Мы и смерть будем ходить по Утремеру рука об руку.
Она побледнела:
— Ты пугаешь меня, Руфус. Ты ищешь смерти?
Как странно: иногда кто-нибудь, не ведая того, указывает на правду, какой бы суровой та ни была.
— Если Смерть найдет меня, госпожа, я встречу ее лицом к лицу, — сказал я, а про себя добавил: «Именно этого я и заслуживаю».
— Руфус!
Хлынули слезы.
— Лучше каждому из нас идти своей дорогой. — Она зашлась в рыданиях, и я погладил ее по плечу. Стыдясь своего вранья, я несказанно обрадовался приходу де Дрюна.
Беатриса отпрянула. Взяв себя в руки, она бросила на меня сердитый взгляд, пробормотала, что понапрасну тратила на меня время, и выпорхнула за дверь.
Де Дрюн с ангельским видом насвистывал мелодию.
— Я вам помешал?
— Некоторым образом.
Я чувствовал себя измотанным, опустошенным.
— На, похмелись.
Он сунул мне флягу.
Я отхлебнул добрую четверть, прежде чем он меня остановил.
— Такое не один пенни стоит, — возмутился де Дрюн. — Это тебе не английская кислятина, которую человек способен пить, только зажмурив глаза и стиснув зубы.
— За то, что ты так бесцеремонно ворвался, надо было отпить еще больше, — буркнул я в притворном гневе.
— Откуда я мог знать, что ты надеешься разыграть тут зверя с двумя спинами?
Подобно Филипу, де Дрюн знал о моих нежных отношениях с Беатрисой и о неудаче в преодолении последнего рубежа.
Я фыркнул.
— Этому не суждено было случиться. — Я вздохнул. — Увы.
— Жаль, — сказал он, скроив сочувственную мину.
— Не о чем жалеть.
Порыв страсти отступал под напором головной боли, и здравый смысл брал свое.
— Как так?
— Если я возлягу с ней, она глубоко запустит в меня коготки.
Де Дрюн вопросительно посмотрел на меня.
— Беатриса хочет, чтобы мы поженились до нашего отъезда в Утремер, — пояснил я.
— А это не совпадает с твоими намерениями?
Я мотнул головой настолько резко, насколько позволяла боль.
— Именно это я пытался втолковать ей, когда ты ввалился.
— Разумно. Бог весть, как долго мы будем отсутствовать.
— Если вообще вернемся. — Я вспомнил о Генри и об избавлении, которое даст мне смерть.
— Поменьше бы таких разговоров. — Жандарм нахмурился. — Я, например, твердо рассчитываю вернуться из Святой земли. К тому времени, даст бог, я стану богатым человеком.
— И чем же ты займешься? — полюбопытствовал я, с радостью отвлекаясь от своих мрачных мыслей.
— Говорят, время никого не ждет. — Ришар глянул на меня. — Я подумываю обзавестись хозяйством, открыть таверну, быть может.
Я ухмыльнулся:
— С бесплатным элем для старых приятелей?
— Этого я не говорил.
Мы рассмеялись, и де Дрюн не возразил, когда я снова потянулся к фляге.
Эх, если бы отношения с женщинами были такими же простыми, как с товарищами по оружию!
Приближалось Рождество. Приготовления Ричарда шли полным ходом. Меня не уставало удивлять его внимание к подробностям. Он помнил, сколько подков заказал в том или ином городе — «пятьдесят тысяч в кузницах Динского леса», например, — или сколько колес для возов обещал поставить какой-нибудь сеньор. Бесконечно деятельный, он расхаживал взад-вперед, выпаливая перечни цифр, названия кораблей, сведения о размере их команд и необходимом запасе провизии, а писцы и служители отчаянно заносили все это в свитки и пергаментные книги.