Но и Бремонт оказался не дурак. Сообразив, в чём заключается моя тактика, он не стал бросаться на меня, кружащего вокруг него и делавшего резкие выпады, а просто в какой-то момент вдруг перекувыркнулся, что казалось невероятным при его комплекции, а в следующее мгновение я запрыгал на одной ноге, потому что по другой пришёлся сильный удар тренировочного меча, и если бы не кольчужные шоссы… Ну и что, что меч затуплен, он мог мне и кость раздробить.
— Что, не ожидал от старика такой прыти? — довольно оскалился Бремонт своим шрамированным лицом. — Я не сильно рубанул, сейчас пройдёт… Уже лучше? А теперь я хочу посмотреть, как вы работаете в седле. Да-да, чего смотрите? Седлайте лошадей — и вперёд. Настоящий рыцарь прежде всего должен уметь драться верхом, а потом уже на земле.
То, как мы орудовали мечами и щитами в сёдлах, Бремонта не сильно воодушевило. Всплеснув руками, он велел Полю оседлать для себя одну из трёх его лошадей, ту, что поспокойнее, и почему-то решил поработать снова со мной. Когда у тебя в одной руке меч, а в другой щит, управлять лошадью приходится ногами, стараясь при этом ещё и сохранить равновесие. Тут уже пришлось довериться мастерству Симона. Но и его не хватило, когда Бремонт незаметным ударом краем щита выбил меня из седла.
Сгруппироваться в тяжёлой кольчуге я не успел, и на землю шмякнулся знатно. Аж дыхание перехватило. Шевалье поглядывал на меня сверху, на этот раз пряча улыбку в усы.
— Щит — он не только для защиты, — поучал чуть позже Бремонт. — В умелых руках он может служить и оружием нападения. Неужто ваши родители вас тому не учили?
Я, уже приняв вертикальное положение, покосился на Роланда, тот стоял, смущённо переминаясь с ноги на ногу.
— Понятно, младшие сыновья, не до вас им было, — хмыкнул Бремонт. — Надо было им старших в поход отправлять, но… Это не моё дело, не мне их учить. Если бы задержались у меня подольше, я бы показал вам несколько приёмов.
В этот момент с неба полило как из ведра. Я поспешил разоблачиться, чтобы влага не попала на кольчугу и оружие, всё-таки железо имеет склонность ржаветь. И всё равно мы с Роландом протёрли свою амуницию оливковым маслом. А затем я промыл голову чемеричным отваром. Не дам вшам продыху, пусть дохнут, как сарацины, сельджуки и мамлюки под клинками честных христиан.
Ишь ты, какими категориями стал думать, как натуральный крестоносец, по зову сердца отправляющийся разить неверных огнём и мечом. А так-то, если пораскинуть мозгами — в фигуральном смысле — оно мне вообще надо? Ради чего я, практически атеист, собираюсь в это опасное предприятие? Тем более не умея толком драться холодным оружием. Меч — это далеко не табельный «Ярыгин», тут многое зависит от силы и скорости удара. Ну и соображалка должна быть устроена немного по-другому.
Так ради чего? Ради чести своего рода, чтобы моим родственникам не пришлось краснеть за младшего сына? А почему бы и нет? Вот сбегу я, а в истории так и будет лежать пятно позора на Симоне и всём роде де Лонэ. А ещё далеко не факт, что погибну или останусь калекой, может, удача будет на моей стороне. Опять же, за меня святой Януарий…
Ну вот, уже начал верить в придуманную мною же легенду. Дожил!
Остаток дня с перерывом на ужин я был озабочен производством активированного угля. Да. У нас имелся винный порошок, но сильно надеяться на него я бы не стал.
— В пути мы с Роландом будем стараться пить воду из чистых родников и колодцев, дабы не подцепить заразу, — объяснял я Бремонту. — Либо, если не окажется выбора, станем набирать воду из реки или озера, что будет поблизости, но перед употреблением прогонять её через фильтр с этим углём. Достаточно насыпать его в какой-нибудь небольшой мешочек, и туда же лить воду. Стекать будет уже очищенная вода. Опять же в случае отравления или поноса придётся употреблять этот уголь внутрь, есть шанс поправиться. И опять же, — поднял я вверх указательный палец, — порошком из него можно чистить зубы, дабы удалить с них налёт и возможно, даже сделать немного светлее.
— Откуда ты всё это знаешь? — подозрительно уставился на меня шевалье.