Упомянул Урсулу, а про Адель решил умолчать. Слишком серьёзная фигура, к которой мне, видимо, самому придётся искать подход. И если показания Мясника подтвердятся… Уверен, моя рука не дрогнет. Я сам инквизиция, сам вершу правосудие. Подписался как «Святой Януарий», и даже нарисовал подобие той головы, что была на моём щите. Этакая подсказка для башковитых, хотя я более чем был уверен, что в эту эпоху следствие никто проводить не станет. А если и станет, то… Да нет, ничего у местных сыщиков не получится.
До трактира добрался, когда уже совсем рассвело. По пути пару раз встретил ранних прохожих, пришлось горбиться и натягивать чепец как можно глубже на голову, надеюсь, удалось сойти если не за девицу, то хотя бы за долговязую старуху в коротких не по росту юбках и в платье с немного короткими рукавами.
Ведущие на постоялый двор ворота уже были распахнуты, мне пришлось резво отскочить в сторону, пропуская выезжавшую из них небольшую кавалькаду рыцарей, среди которых был и зевающий «Портос».
Моя одежда по-прежнему лежала в кустах, немного промокшая от утренней росы. Быстро переодевшись, я наконец-то мог спокойно выдохнуть: мне больше не грозило быть пойманным с поличным в женском платье и обвинённым в какой-нибудь содомии. Тут не то что из рыцарей разжалуют, ещё, чего доброго, и на костёр отправят.
Лаура уже суетилась на кухне, я её подловил, когда она пошла за водой. Когда я вручил ей скомканную одежду и попросил никому ничего не рассказывать, та понятливо улыбнулась, пообещав, что будет нема, как рыба. Когда же я переступил порог нашей с Роландом комнаты, тот потягивался на своей кровати.
— Симон, где тебя всю ночь носило?
— Где, где… С дочкой хозяина кувыркался.
Роланд скабрезно ухмыльнулся:
— Это с той толстушкой, что нас в харчевне обслуживала? А ты, я смотрю, быстро про дочку оружейника забыл.
— Ничего не забыл, — обиделся я. — К ней у меня любовь, а к Лауре — дочке хозяина — я испытываю всего лишь плотские чувства.
— Понятно, — снова ухмыльнулся друг. — Тебе хоть удалось немного вздремнуть?
— Разве что немного. Не удивляйся, если я буду в седле клевать носом. Ладно, идём завтракать, сегодня, кажется, подают яичницу, а затем я займусь изготовлением отвара от вшей. А заодно помоем головы остатками прежних запасов. И не надо делать такую физиономию, словно кот из «Шрека»… Кто-кто… Было такое зеленокожее чудовище, в болоте жило. А не будешь мыть голову и следить за чистотой своего тела — сам станешь таким же Шреком.
[1] Сам Рембрандт назвал свою картину «Выступление стрелковой роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван Рёйтенбюрга». Из-за того, что фон полотна очень темный, ей и дали название «Ночной дозор». И во всех справочниках, каталогах и альбомах она именно под этим названием и проходила, пока в ходе реставрационных работ 1947 года не обнаружилось, что она просто покрылась толстым слоем копоти от свечей. И когда с полотна её убрали, оказалось, что дело на ней происходит не ночью, а… днем.
Глава V
Оставшийся путь до Парижа прошёл без приключений. Хотя вру… В сутках пути от Буржа средь бела дня на нас напали какие-то бродяги. Судя по виду, совсем доходяги, двое были вооружены дрекольем, а у одного даже было копьё, правда, не очень длинное, ближе к дротику. Мне даже захотелось просто одарить их парой денье, может, хлеба и мяса себе купят.
Правда, настроены мужички были весьма агрессивно, пришлось извлекать из ножен меч, а в левую руку хватать щит. Роланд тоже суетливо проделывал какие-то телодвижения. Копья вместе с припасами тащила заводная кобыла, так что приходилось рассчитывать только на оружие ближнего боя. Но и этого хватило, чтобы пыл нападавших резко поугас. Мне кажется, на них большее впечатление произвела отрубленная голова Януария, один из разбойничков даже перекрестился, пялясь на неё.
— Покрошу в капусту и головы поотрубаю! — заревел я, замахиваясь мечом.
Это стало последней каплей. Побросав своё вооружение, бедолаги с воплями скрылись в зарослях, из которых выскочили полминуты назад. Мы с Роландом на фоне адреналинового всплеска нервно посмеялись, но меня посетила мысль, что, имей эти клоуны луки или арбалеты, могли бы пальнуть из кустов без предупреждения. А на нас даже кольчуги нет. Объяснив это Роланду, посоветовал по моему примеру всё же натянуть кольчужку, пусть даже без гамбезона, иначе мы просто изжарились бы на летнем солнцепёке.
А так мы не спешили, наслаждаясь неторопливой ездой верхом, чередуя её с физическими упражнениями. Я много времени уделял фехтованию на мечах, хотелось рассчитывать на собственные, приобретённые навыки, а не надеяться на прежнего обладателя тела. Причём уделял внимание и фехтованию верхом, освежая в памяти приёмы, которые использовал в тренировочном бою со мной шевалье Бремонт.