Вместе с Долфом Леонардо протиснулся вперед — дон Ансельм и Николас уже вели переговоры с командиром стражников. Изумленью Долфа не было пределов, когда он услышал, с какой легкостью мрачный монах объяснялся на тосканском наречии!
Долф по собственной инициативе уже несколько недель брал у студента уроки итальянского языка и все-таки почти ничего не мог понять. Леонардо пришлось взять на себя обязанности переводчика.
— В городе узнали о нашем приближении. Дож [20] не позволил впускать нас в город, крестоносцам разрешают выйти к морю, но только по другой дороге, которая ведет на берег у юго-восточной окраины города.
Детям было все равно, какой дорогой идти, лишь бы она привела их к морю, но Ансельм, как видно, разозлился и потерял всякое терпение.
— Генуя еще пожалеет об этом!
Он наговорил множество всякой всячины, призывая на город и его жителей громы небесные, и вел себя, словно уличный торговец, который норовит всучить покупателям второсортный товар. Стража была неумолима. Детям не будут чинить препятствий, пусть себе идут к морю, но Генуя отказывается принять их.
К спорящим приблизился дон Йоханнес, который вдруг удивил всех: он обнял командира стражников и сквозь слезы, струившиеся по щекам, проговорил:
— Господь да благословит тебя за это, добрый человек, а я буду каждый день молиться за тебя.
Ансельм наградил своего собрата увесистым тумаком, но тот продолжал:
— Нам вовсе ни к чему заходить в город, дойти бы только до берега моря — и мы будем счастливы.
Долф не понимал причину внезапной встревоженности Йоханнеса, Николас тоже во все глаза таращился на толстого монаха. Что это ему взбрело в голову?
Так или иначе, кордон стражи, отрезавший дорогу к городу, означал, что путникам придется делать петлю.
Двое всадников, отправившихся с ними в качестве провожатых, указывали путь. И вот в разгар полуденного зноя они увидели внизу море. Справа, окаймленная холмами и отрогами гор, в широкой долине лежала Генуя, нежась в солнечном сиянии. Сверху город напоминал бриллиант, добытый среди скалистых ущелий сказочным великаном. Бриллиант выпал у него из рук, скатился по склонам холмов да так и застрял здесь между горами и кромкой воды. Бесчисленные башенки сверкали под лучами солнца, словно грани бриллианта, а между ними рассыпались блестками крыши домов — целое море крыш! — и над всем этим великолепием вздымался купол собора, половина которого еще была скрыта строительными лесами.
Долф вместе с тысячами ребят, застывших на холме, изумленно рассматривал грандиозные укрепления, набережные, гавань и пристани. Перед ними вырос один из богатейших и наиболее влиятельных торговых центров Европы, который в тысяча двести двенадцатом году превосходил своим могуществом и усиливавшуюся Венецию, и древнюю Пизу. Город контрастов: величественные соборы соседствовали здесь с грязными харчевнями, дворцы — с трущобами, свалками, навозными кучами, и все это рядом! В городе множество бездомных собак, бродячих кошек, а сколько роскошных экипажей, драгоценных украшений, и повсюду нечистоты. На улицах Генуи можно было повстречать выходцев из разных стран: датчан и арабов, славян и греков, ирландцев, болгар, сирийцев. Попадались там крестоносцы, отставшие от своего войска, разорившиеся торговцы и зажиточные купцы, толпы попрошаек и бродяг. Средоточие тайн, заговоров, убийств — и одновременно сокровищница произведений искусства, доставленных сюда из всех известных в ту пору частей света. Исполин, купавшийся в роскоши и плодивший бедность. Мощная крепость, ослабленная впоследствии раздорами собственных жителей. Ожившее воплощение богатства и великолепия, однако мраморные ступени соборов были здесь усеяны нищими калеками. Во дворцах кишели крысы и блохи, и вшей было наверняка больше, чем людей. Город, которому суждено решить судьбу семи тысяч маленьких крестоносцев.
Позади домов открывалось море. Сверкающее, необозримое, оно блистало в жарких солнечных лучах, так что глазам было больно смотреть. Море терялось за линией горизонта, в синей дали сновали рыбацкие шхуны и гребные лодки, покачивались на волнах плоты, над ними с пронзительными криками кружили чайки, то ныряя в волны, то вновь взлетая над водой. Средиземное море… Во времена Долфа средиземноморское побережье неизменно привлекало туристов из северных стран. В средние века море было грозным врагом человека.
Дети застыли в безмолвном восторге. Никто больше не смотрел на огромный город внизу — они не могли оторвать взоров от моря, великолепного, лазурного и устрашающего моря. Пожалуй, никому из них не доводилось еще в своей жизни видеть моря, они не представляли себе, как оно выглядит. Действительность превзошла все ожидания.