— Ну хорошо, а что им делать в Тунисе?
— Неужели ты не понял, Рудолф? Корабли держали курс прямехонько в Северную Африку, на рынки рабов, как и было условлено с самого начала.
— Что-о-о?
Долф не мог прийти в себя. Страшный смысл этих слов медленно доходил до него.
— Значит, детей обрекли на… Но это же невозможно! Дон Йоханнес, не хотите ли вы сказать, что и эти ребята из Германии тоже… что в порту Генуи ожидают суда, готовые отправить всех нас в Африку, где мы будем проданы в рабство? Неужели вы это хотите сказать?
Монах молча кивнул головой и боязливо огляделся.
— Вот почему он торопил нас в Геную… Боже мой, но это же…
Йоханнес испустил тяжкий вздох.
— Три из этих кораблей пошли ко дну, спастись не удалось никому, — удрученно бормотал монах. — А случилось это как раз в те дни, когда непогода застигла нас в Альпах.
— И наши ребята тоже?
Йоханнес пристыженно молчал, склонив голову.
— Выходит, — Долф тоже перешел на шепот, — в Генуе нас ожидают суда, готовые отплыть в Африку? А ребята думают, что они направляются в Палестину…
Йоханнес кивнул головой.
— И вы… допустите это?
— Нет! — вскричал монах. — Не могу я больше! Я упрашивал Ансельма, но куда там! Он и слушать не желает. У него одно на уме — получить свое серебро.
— Дело обговорено заранее, — в бессильном отчаянии сокрушался Долф, — а ведь я все время подозревал, что детям морочат голову этой сказкой, что за всей этой историей кроется какая-то тайная возня. Дон Йоханнес, давно ли вы об этом знаете?
Йоханнес не ответил.
— Неужто вы знали с самого начала, еще в Кельне? — не веря себе, допытывался Долф.
И вновь ответом ему было молчание.
— Вы… вы сами придумали это?
— Я тут ни при чем, да и Ансельм тоже, мы только исполняли.
— Кто же задумал это? Кому пришла в голову проклятая мысль заманить в ловушку тысячи детей, хитростью загнать их в эту гавань, чтобы отправить в неволю? Кому?
Йоханнес только пожал плечами.
— Значит, Aнсeльму?
Снова молчание.
— О господи, дон Йоханнес, ну скажите же хоть слово! Что теперь будет?
— Не знаю, — удрученно прошептал монах. — Мы опоздали. Господь пожелал, чтобы мы пришли слишком поздно, и корабли уже снялись с якоря.
— Слишком поздно!
— Вообще-то нас ждали к середине июля, а теперь середина августа.
— Так… середина августа. Вот почему Ансельм так спешил, вот почему он все время злился и подгонял нас!
Йоханнес кивком подтвердил.
Чудовищный замысел не укладывался в сознании Долфа. Можно ли поверить, что взрослым людям могла прийти в голову мысль обманом привезти тысячи ничего не подозревающих детей на невольничьи рынки Африки?
— Иерусалим-то ведь не в Северной Африке, — медленно произнес он.
— Это мы с тобой знаем, да и Ансельм тоже, а детям откуда знать?
— Но для чего это? — исступленно спрашивал Долф.
— Нам посулили большие деньги. В Генуе нам заплатят по динарию за каждого здорового ребенка.
— Недурно, — заметил Долф, который к этому времени уже успел разобраться в достоинстве монет, имевших здесь хождение. — Семь тысяч динариев, да это целое состояние!
Йоханнес опустил голову и заплакал.
— Я не хочу, — твердил он, — не могу больше… Дети, они такие доверчивые, они ни о чем не подозревают, они мечтают увидеть Иерусалим… И я так привязался к тебе, Рудолф.
Долф кивнул головой. Смятение его усиливалось с каждой минутой. Подумать только! Марике на рынке рабов в Тунисе, прелестная отважная Хильда, белокурая Фрида, знающая толк в целебных травах, силач Берто, и Петер, Франк, Карл… Немыслимо!
— Нужно сорвать этот замысел, дон Йоханнес!
Монах съежился.
— Не называй меня титулом священнослужителя, я этого не заслуживаю.
— Так вы не настоящий монах?
— Нет, теперь уже нет… Ах, Рудолф, когда-то я был добрым малым, хотел посвятить себя Господу нашему, но меня, недостойного, изгнали из монастыря… Тяжко мне было — ни ремесла в жизни, ни будущего; бродяжничал, дошел до воровства, и вот в Генуе повстречал Ансельма. Дела его в ту пору были столь же плачевны, как и мои, но сам он намного хитрее меня. Хитрее и бесчестнее. У него обширные связи среди людей самой дурной славы — пиратов, контрабандистов. Один из них, некто по имени Больо, попросил нас помочь ему. Кому из них первому пришла в голову мысль завлечь в западню тысячи ребят из северных земель, я не знаю. Однажды Больо рассказал о двух мнимых монахах, отправившихся во Францию, чтобы набрать там целую армию бездомных маленьких бродяг и привести их в Марсель. Он спросил, готовы ли мы проделать то же самое в германских землях. Вознаграждение он посулил королевское: красивые белокурые рабы с севера идут в Тунисе по высокой цене. Арабы охотно покупают их.