Долф только моргал и беспомощно поглядывал на Леонардо, который с улыбкой положил руку на плечо Петера.
В этот момент из шатра появился Николас. Понял ли он, что настроение ребят круто изменилось, гнев остыл?
Они не держали зла на него. Едва увидев Николаса, облачившегося в залатанный белый хитон (правда, без кольчуги), дети по привычке расступились перед ним.
Николас по-прежнему украшал себя поясом, когда-то принадлежавшим Каролюсу. В руке зажато серебряное распятие. Чтобы выйти к детям, ему пришлось собрать все свое мужество и остаток достоинства. Он надеялся, что, гордо выпрямившись и надменно вскинув голову, сумеет побороть свой страх. Долф быстрым шагом направился к мальчишке и подал ему руку. Они стояли рядом на виду у ребят, которые грызли орехи и яблоки, отщипывали хлеб.
Марике протянула Николасу половину булки, и тот принял, поблагодарив девочку кивком.
Раны Николаса были не столь серьезными, как опасался Долф. В тот страшный день металлическая кольчуга прикрыла его плечи и грудь, хотя разъяренные дети исцарапали ему лицо. Лоб его пересекал глубокий шрам, подбитый глаз почти полностью заплыл, правая щека вздулась и покраснела, а в общем, пустяки!
- Дети! - обратился к собравшимся Николас. - Все, что случилось, превосходит мое разумение. Я думал, Господь покинул меня, но нет, Господь лишь не пожелал явить чудо перед воинством, в рядах которого были мошенники и лжецы. Я слышал, что Ансельм мертв, а Йоханнес готовится сопровождать детей в обратный путь. Вам известно повеление герцога: кто хочет, пусть возвращается в Германию. Но я слышал также, что Ансельм обманом завлек нас совсем к другому морю, что Иерусалим лежит далеко к востоку отсюда. А потому - внемлите мне, дети, - тот, кому не по душе странствия, пусть остается в Генуе или отправляется домой вместе с Йоханнесом, но те, в ком еще живет надежда увидеть Иерусалим, следуйте за мной. Я приведу вас к далекому морю на востоке, и там Господь явит свое чудо.
Долф обомлел. Тысячи ребят вокруг него кричали, обезумев от радости:
- Веди нас, Николас!
Что же вновь разожгло угасший было энтузиазм ребят?
Все та же сказка? Нет… Навряд ли кто-нибудь из них до сих пор рассчитывает на чудеса. Просто-напросто они не хотят возвращаться. Соблазны и трудности походной жизни увлекают их гораздо больше. Месяц за месяцем их жизнь заполняло одно лишь движение вперед, к заветной цели, и это движение не остановить, пока не пройдут они всю землю до самого конца, если только не встретят раньше свой собственный конец.
Долф отметил, к своему удивлению, что в обратный путь вызвались только малыши, а из ребят постарше - самые робкие и несмелые, но среди них он не увидел маленького Тисса, который до сих пор с воинственным кличем рвался в бой с сарацинами. Не было среди них ни Франка, ни Петера, ни Фриды, не повернули назад Берто, Карл, Марта…
Напрасно Долф подступал с уговорами к своей маленькой подопечной.
- Для чего мне возвращаться в Кельн? - с несчастным видом отвечала ему Марике.
Долф вздохнул. Девочке некуда было возвращаться.
- Тогда оставайся в Генуе, поступишь камеристкой к Хильде, она поможет тебе, вы же подруги.
Марике решительно тряхнула головой. Нет, Генуя не для нее, этот громадный город ничуть не лучше того, в котором она появилась на свет: кривые улочки, широкие площади перед соборами, толпы горожан, которые скользят равнодушными взорами по толпе нищих и калек, а то и просто отворачиваются от них. Все это ей знакомо: толчея и давка, воровство, постоянное чувство опасности и ни капли милосердия. Разве милосердие руководило генуэзскими богачами, которые поторопились собрать продовольствие и деньги для детей? Нет, они спешили избавиться от маленьких крестоносцев. Собственной корысти ради позаботились они о судьбе несчастных, сбившихся с пути, оставаясь глухими к мольбам нищих в собственном городе.
- Если Николас поведет нас, я пойду с ним, - твердо сказала она.
- А мне что прикажешь делать? - поинтересовался Долф.
- Я думала, ты идешь в Болонью вместе с Леонардо.
- Леонардо хочет сначала навестить родителей в Пизе, а уж на следующий год отправиться в Болонью.
Леонардо поверг Долфа в немалое изумление, решив пройти вместе с крестоносцами еще часть пути. Перемену своих планов он объяснил с легкостью:
- Я не видел свою семью уже много лет, но раз мы оказались поблизости, я должен повидать мать.
Так ли все на самом деле? Долф не мог понять товарища, хоть успел привыкнуть к тому, что люди средневековья часто говорят одно, а на уме у них совсем другое. До сих пор он не замечал у Леонардо тоски по дому. Неужели студент остается с ребятами из-за Марике?