Марике в ужасе затаила дыхание. Белый флаг в руке Фриды затрепетал. Крестьянин в бешенстве кинулся к мальчику, но всадник на лошади встал между ними.
- Как ты смеешь, Рудолф ван Амстелвеен? - вскричал он.
Люди той поры очень высоко ставили личную храбрость человека, пусть даже граничившую с дерзостью и нахальством, не был исключением и воин из Перуджи.
- Побожись! - приказал он мальчику, ставшему белее полотна. - Побожись всеми святыми, что дети-крестоносцы и вправду просят убежища и никакой хитрости здесь нет.
Долф понял. Он достал из-под свитера медальон с изображением Богоматери и прильнул к нему губами, затем высоко поднял над головой.
- Пресвятая Дева свидетельствует о том, что я говорю истинную правда. У нас нет сговора с Лудовико, мы сами ненавидим его. Он обманом заманил нас в ловушку, из которой мы не знаем, как выбраться.
- Аминь, - твердо произнесла Фрида.
- Аминь, - прошептала Марике и вновь устремила взгляд на всадника. - А теперь нам можно пройти? - спросила она на ломаном тосканском.
Дело решилось. Была ли тому причиной кротость хорошенькой Марике или беспомощный взгляд ее больших серых глаз смягчил суровое сердце воина? А может быть, он опасался навлечь на свое войско презрение всех жителей Перуджи, которые узнают, что его солдаты сражались с малыми детьми?
- Даю вам час времени, - отрезал он. - Я прикажу своим людям беспрепятственно пропускать вас небольшими партиями, но запомни хорошенько: одно подозрительное движение, один брошенный в солдат камень - и мы сотрем вас в порошок. Понял?
Долф упал на колени, выражая свою благодарность.
- Вы благородный человек, генералиссимо. Мы будем молиться о вашей победе. Позвольте еще раз обратиться к вам с просьбой?
- Тебе все мало? - недовольно буркнул воин.
- Простите, господин, в замке содержатся трое заложников из наших, святой Николас, предводитель крестоносцев, и с ним двое детей знатного рода. Обещайте сохранить им жизнь, когда захватите замок.
Всадник изумленно уставился на него:
- Так у графа еще и ваши заложники? И вы так легко бросаете их?
Черт подери, ну и дела! Он внимательно рассматривал Долфа, и во взгляде его сквозило презрение.
Долф ответил:
- Мы надеемся, что ваши солдаты освободят невиновных.
- Ладно, ладно, поторапливайтесь. Через час мы начнем штурм.
Воин начинал терять терпение, но Долфу не требовалось повторять дважды. Он неумело отвесил поклон и вместе с девочками поспешил в лагерь.
- Быстро! Строимся по двадцать человек в ряд. Ножи спрятать под одеждой. Луки и стрелы бросаем здесь. Пусть думают, что мы полностью безоружны, тогда нас пропустят беспрепятственно. Поторапливайтесь!
Какое облегчение снова говорить на германском наречии. Отец Тадеуш, Петер, Франк, Берто, Фрида, Труде, Марике, Карл, Марта, а также все стражники и охотники принялись собирать ребят, делить их на группы, строить в ряды и отправлять к позициям осаждающих. Воины, уже закрепившиеся в боевом порядке, расступались, пропуская детей. Ликованию Долфа не было пределов. Они вырвались из мышеловки. Хитрость графа не удалась.
Движение полутора тысяч детей не могло остаться незамеченным. В замке быстро сообразили, что маленькие крестоносцы, вместо того чтобы выполнить требование графа, убираются восвояси. Граф возлагал надежды на эту живую преграду, что стала между ним и противником, но вот преграда стронулась с места и удаляется у него на глазах. Войско Перуджи пропускает детей.
Кипя от злобы, граф раздавал приказания. На отходящих детей обрушился град стрел, полетели горящие факелы. Ребята закричали, смяли ряды и в беспорядке рванулись вперед, прямо на цепи нападающих, где тут же образовалась зияющая брешь, достаточная, чтобы пропустить толпу. Еще несколько мгновений - и боевой порядок воинов был сломлен. Внезапно подъемный мост, ведущий к замку, опустился, и больше полусотни всадников молнией устремились по его дощатому покрытию, намереваясь воспользоваться возникшим хаосом. Предводитель войска Перуджи заметил их, и его боевой клич разнесся над озером. Солдаты вновь сомкнули цепь. Последняя партия ребят, среди которых находились Долф, Марике и Петер, оказалась отрезанной от своих и зажатой между людьми графа и армией осаждающих. Сейчас разгорится кровопролитное сражение, и тогда им грозит неминуемая гибель.