- В этом нет нужды, - невозмутимо отрезал Леонардо. - Она остается со мной.
- Ты серьезно? Дружище…
Изумлению Долфа не было пределов, когда студент, отвернувшись, заговорил снова:
- Ты хоть раз внимательно посмотрел на нее, Рудолф? Милее ее на свете не сыскать. Я привезу ее в дом своих родителей, ей нужно учиться. Затем вместе с Франком и Петером я отправлюсь в Палермо и, если мои услуги понадобятся императору, вызову туда же Марике. Мы поженимся с ней.
- А если она не захочет?
- Захочет, когда ты не будешь крутиться поблизости.
Смысл этих слов не сразу дошел до его сознания, затем на мгновение его захлестнула ревность, вполне понятная в таких обстоятельствах, но потом он рассудил, что лучшей доли для Марике и пожелать нельзя. Она превратится в хорошенькую девушку, миловидную, заботливую, сообразительную. К Леонардо она относится почти с такой же нежностью, как к Долфу.
- Она совсем девочка еще…
- Одиннадцать. Через три года она достигнет брачного возраста.
Долф знал, что в те времена выдавать замуж тринадцати - и четырнадцатилетних девушек было самым обычным делом, особенно в знатных домах.
- Твоя семья не будет против? У нее же ничего нет.
Леонардо усмехнулся:
- У нее есть золотое сердечко, а это лучшее приданое.
Долф потупился. На душе было тяжело. Через несколько дней он простится с ними навсегда. Он вздохнул и отвернулся. К нему спешил Франк.
- Рудолф!..
- Погоди, - перебил его Долф, - не хочу ни о чем говорить сейчас.
- Но…
Долф направился было в аббатство - ему хотелось повидаться с Марике. Франк схватил его за руку:
- Ты же сам говорил вчера, как это важно.
- Ну что еще?
- Ларчик.
Долф застыл на месте.
- Ларчик? - спросил он, и у него перехватило дыхание.
Маленький подмастерье-кожевник достал коробочку из легкого металла.
- Ты о таком говорил?
Долф порывисто схватил коробочку.
- Где ты ее взял?
- Нашел сегодня утром.
- Где? Место запомнил?
- В городе. Я увидел ее под ногами, когда мы с Берто ждали вас у дворца епископа.
- Когда это было?
- Точно не могу сказать - вы были на приеме у епископа.
«Часов десять утра», - лихорадочно соображал Долф.
Едва сдерживая дрожь, он подцепил крышку и открыл коробочку. Внутри была записка, в точности такая же, как и в первый раз. Только цифры другие.
- Наверно, сразу было нужно показать тебе, - оправдывался Франк, - но, когда вы вернулись и рассказали нам о Венеции, я позабыл обо всем на свете.
- Не беда. Думаешь, мы сможем найти это место?
- Конечно.
- Тогда пошли.
- Что ты собираешься делать?
- Пойдем в город, я должен посмотреть, где лежал этот ларчик.
Не прошло и получаса, как ребята опять появились на Соборной площади Бриндизи. Франк показал на улочку, выходившую на площадь. Улочка вела к резиденции епископа.
- Мы с Берто стояли вон там, спиной к стене, вдруг я вижу: блестит под ногами, поднял, и вот…
- Так, понятно. Ты уверен, что он лежал именно там, у стены, и ни на метр дальше? - настойчиво расспрашивал Долф. Он с сомнением посматривал на выщербленную мостовую - куски засохшей грязи, пыль, мусор и никаких особых примет.
- Я стоял здесь, - продолжал Франк, - точно помню, что выступ стены приходился мне как раз между лопатками, ноги вот так… да. И вдруг вижу: блестит у левой ноги. Все точно, на этом камне.
Палец Франка уперся в грязь. Наклонившись, Долф разгреб слой грязи и удовлетворенно кивнул.
- Нужно пометить это место, чтобы завтра я сразу нашел его.
Он оглянулся в раздумье. Скромный вход в канцелярию епископской резиденции подсказал ему, как поступить.
- Подержи-ка здесь руку, Франк, и жди меня так. Я мигом.
Долф распахнул дверь и влетел в канцелярию. Он спросил секретаря епископа и после долгих объяснений был допущен к нему.
- Синьор, - заговорил Долф на своем ломаном итальянском, - позвольте обратиться к вам с просьбой. Нельзя ли мне воспользоваться вашим письменным прибором? Мне необходимо отправить письмо своему отцу.
- Ты обучен грамоте? - изумился монах, косясь на лохмотья мальчишки.
Он подвинул Долфу чернильницу, стоявшую перед ним, и вручил гусиное перо. Раскрыв рот, монах следил, как нищий оборванец достал из кармана белый листок, погрузил перо в чернила и начал старательно выводить буквы неизвестного языка.
- Не могли бы вы сказать мне, какое число… день у нас послезавтра?
- Послезавтра? Святого Маттеуса, разумеется.