Элеонора молча смотрела на нее, и холодный липкий страх заползал в ее душу, когда она вспомнила, как Имогена расспрашивала ее о том и о сем. Имогена начала подозревать Бельтрана в притворстве и лживости, а Бельтрану она была нужна для того, чтобы получать сведения от Элеоноры, с которой она жила в одном шатре. Благодаря этому обстоятельству Имогена смогла узнать очень много о Гуго, Готфриде и об их поисках реликвий.
— Это он — Магус? — спросила Элеонора.
Имогена в недоумении покачала головой.
— Не знаю, о чем ты, но я уверена, что это он был тем самым таинственным всадником. Это он несет ответственность за убийство Анстриты, это он убил старосту Роберта, который подозревал, в чем тут дело. Он — страшный и жестокий человек, — прошептала Имогена. — Он хотел моей смерти. Я уже была ему не нужна. Сегодня во время боя я увидела, как в Норберта попал камень, и поспешила к нему на помощь. Бельтран быстро проскользнул ко мне, так быстро, что я не успела… — Имогена вся затряслась и страшно закашлялась. Веки ее задрожали, и она неподвижно застыла.
Элеонора бережно опустила ее на землю. Вдруг в воздухе со свистом пронеслась вязанка горящего хвороста, выпущенная из катапульты. Осветив ночное небо, она ударилась о землю и рассыпалась вокруг горящими искрами. Послышались крики и усиливающийся шум.
— Госпожа сестра, что нам делать?
— Надо возвращаться, — решительно сказала Элеонора. — Мы должны предупредить Гуго и Готфрида, а трупы мы сможем забрать завтра.
Она перекрестилась и побрела пошатываясь по полю боя, стараясь не смотреть на ужасные сцены. Ее тошнило, и она чувствовала себя смертельно усталой. Наконец они вдвоем добрались до подножия склона, от которого начинался подъем к линии сигнальных костров. Вдруг справа от них мелькнула тень, быстрая, как призрак. Элеонора не стала обращать на нее внимания и продолжала идти, но когда они уже прошли половину покрытого песком и галькой склона, из-за куста можжевельника снова показалась чья-то фигура и встала у них на пути. Элеонора устало присела, вглядываясь в темноту. Перед ней стоял пригнувшись Бельтран в накидке с капюшоном. В руках он сжимал арбалет. В мерцающем свете факела, который держал Симеон, его лицо, несмотря на улыбку и непринужденно опущенный арбалет, выглядело зловещим. Казалось, он был больше удивлен, чем раздосадован.
— Где ты была, Элеонора?
— Я нашла их, — выпалила она. — Норберта и Имогену.
— Оба мертвы?
— Имогена была еще жива!
Элеонора закрыла глаза и простонала, раздосадованная поспешным замечанием Симеона.
— Это ты убил ее! — запальчиво продолжил писец. Элеонора уловила отзвук страсти в его голосе, и ей подумалось, что Симеон также был неравнодушен к хорошенькой еврейке. Бельтран только защелкал языком.
— Ай-яй-яй, какая жалость, — нарочито жалобно сказал он. — А я-то думал, что эта глупая тварь уже испустила дух!
Надеюсь, ты исповедала ее, Элеонора, и выслушала ее последние признания. Впрочем, кому нужна эта еврейка!
— Мне нужна! — воскликнула Элеонора, отбросив притворство. — И будет нужна! Будь ты проклят, Бельтран. Она любила тебя, но ты убил ее, потому что она была тебе больше не нужна. Убил так же хладнокровно, как Анстриту и старосту Роберта. Анстрита погибла из-за какого-то загадочного всадника, и этим всадником был ты. Староста Роберт побрел пьяный домой сквозь ночную тьму, а ты проследил за ним и утопил его. Ты — чудовище из ада, и чем больше там таких, как ты, тем страшнее ад! Уйди с дороги!
— Мне бы и хотелось, — саркастически ответил Бельтран, — однако завтра мы все можем оказаться в аду! Боже упаси, но в жизни всякое бывает! Видишь ли, Элеонора, меня интересует твой педантичный и жестокий брат. Мне очень хочется быть рядом с ним в тот момент, когда он — если ему повезет — найдет это сокровище. Да, я действительно использовал Имогену как глазок для подглядывания в комнату ваших тайн. Мне казалось, что я ей скоро надоем, но она прилипла ко мне как пиявка. Пришлось от нее избавиться.
— А граф Раймунд?
— О, устроиться к нему на службу было довольно просто. Таким, как граф, всегда нужны такие, как я, — услужливые, исполнительные, знающие, всегда готовые исполнить любую его прихоть. Некоторых обмануть очень легко, и я, словно змей, влез к нему в душу. — Бельтран шумно вздохнул. — Но все расстроил Урбан со своим кличем «Такова воля Божья!» — рассмеялся он. — Весь франкский Запад поднялся в поход на Иерусалим. Над сокровищами Востока нависла угроза захвата, а надо мной — угроза разорения, ибо я лишался возможности осуществлять свои сделки. Сначала моя глупая сестра Анстрита стала искать покровительства, потом твой брат со своим сбродом, движимым то одним пророчеством, то другим. Староста Роберт заподозрил, что я и был тем таинственным всадником, что я — не тот, за кого себя выдаю. Он стал интересоваться моими делами, и мне пришлось убить его.