Обо всем этом узнала Элеонора, укрываясь в одной из башен-близнецов, усталая и опустошенная. Пришел Теодор, чтобы накормить ее, потом появились Гуго и Готфрид, но Элеонора просто сидела, опершись на подушки, глядя перед собой невидящими глазами. Она тихо призналась Теодору, что хотела бы вернуться домой. Он объяснил ее состояние тем напряжением, которое ей довелось вынести за все время до падения города. Элеонора же, сама не своя, лишь глубже удалилась в сумрак башни, а тем временем кровавое неистовство постепенно начало спадать. Однако 4 июня ее разбудил Теодор, который взволнованно сообщил ей, что на холмах к северу от Антиохии были замечены передовые отряды и разведчики неприятеля, а засевший в цитадели гарнизон вывесил черное боевое знамя и угрожал нападением на город.
— Тебе надо идти, — настоял Теодор.
Он заставил Элеонору наспех одеться и собрать свои пожитки. После этого он легонько вытолкнул ее за двери и вывел из башни. Пока они спешили по пыльной дороге, Теодор предупредил Элеонору, чего ей следует ожидать. Они вошли в город обреченных. На улицах до сих пор валялись трупы. Белые стены домов и других строений стали красными от крови. Запах тлена ширился повсюду, отравляя воздух и вызывая тошноту. Адемар из Ле-Пюи делал все от него зависящее, чтобы трупы были собраны и сложены на площадях и базарах. Загудели огромные погребальные костры, и зловещий черный дым стал подниматься в бледно-голубое небо. Тем временем город захлестнула новая волна грабежей. «Армия Господа» попала в Антиохии в западню, практически не имея запасов продовольствия. Боэмунд и другие руководители уже ездили с развернутыми знаменами по улицам, а перед ними семенили глашатаи, созывая воинов назад, под боевые штандарты. Элеоноре показалось, что она идет через пустоши ада. Пылали костры. Повсюду клубился черный дым. То и дело дорогу им преграждали вздувшиеся гниющие трупы. Только рука Теодора, обнимающая ее за плечи, была единственной защитой от чувства полной безнадежности, которое вот-вот должно было поглотить ее, словно густеющая тьма, угрожавшая заполонить ее душу. Лишь одна мысль преобладала над ее чувствами: Фируз! Она не знала, что с ним случилось. Причиной всего происходящего вокруг стала личная боль, которую ему причинили. Асмая предала его, и он в отместку предал всех. Однако если бы он этого не сделал, то какой была бы судьба Гуго, Готфрида и остальных? Похоже, что жизнь человеческая есть не что иное, как вереница предательств, одно из которых влечет за собой следующее. Священники проповедовали об аде, Элеонора же чувствовала, будто бы ее похоронили заживо. Придет ли спасение, или же она вместе с другими — греками, армянами и турками — уже предстала перед Судом Божьим и теперь терпит муки вечного наказания? Вот какие мысли роились в голове Элеоноры, когда ее привели в спальную комнату в особняке какого-то турецкого торговца, хозяин которого был мертв или же успел убежать. Вызвали врача, заставившего ее выпить какой-то горький напиток, после чего она хорошенько пропотела и заснула.
В последующие несколько дней Элеонора, время от времени пробуждаясь от чуткого сна, похожего за забытье, узнала, что над «Армией Господа» сгущаются тучи. Прибыл Хебога со своей армией, насчитывавшей не менее семидесяти тысяч человек. Ей противостояла армия франков, численность которой уменьшилась теперь до тридцати тысяч воинов — голодных и испытывающих недостаток в доспехах, лошадях и провизии. Город был блокирован. Башню «Ля Магомери», обитель Благословенной Девы Марии, которую удерживал гарнизон под командованием Роберта Фландрского, взяли в осаду. Подтянув баллисты и катапульты, турки обрушили на защитников башни дождь заостренных метательных снарядов, несущих смерть. Роберт Фландрский поджег башню и отступил в город через Мостовые ворота. Тем временем турки, засевшие во внутренней цитадели, стали нападать на них, устраивая свирепые набеги. Боэмунд организовал оборону вдоль выступа, расположенного напротив цитадели. Тем не менее на «Армию Господа» беспрерывно падал дождь из метательных снарядов, стрел и камней. Бой длился от рассвета и до заката, поэтому те, у кого был хлеб, не успевали его съесть, а те, у которых была вода, не успевали ее выпить. Было немало примеров мужества и героизма. Роберт Барнвильский с пятнадцатью рыцарями пошел в атаку на отряд турецких всадников, однако попал в засаду, устроенную многократно превосходящими силами противника. Он попытался было пробиться назад в Антиохию, однако его пронзила стрела, а конь его был убит. Роберта Барнвильского прикончили ударом копья в голову, которую потом отсекли и выставили внизу под стенами, чтобы досадить защитникам города.