— А как же сведения, которые мы им передадим? — поинтересовалась Элеонора, стараясь не глотать слюну, чтобы не показывать своего страха. — Откуда они у нас?
— Элементарно, — пожал плечами Теодор. — Мы же в Антиохии. На улицах полно армян и турок, резня прекратилась, страсти улеглись, и мы имеем возможность встречаться с разными людьми. Давайте взглянем на это с точки зрения Хебоги: зачем нам рисковать и являться к нему? Нет, не сомневайся, нашей легенде поверят. Элеонора, если ты не хочешь идти, то не иди. Ты тоже, Симеон. Однако наш рассказ будет выглядеть более естественным, если мы все объясним, как после сдачи башен-близнецов нам пришлось прятаться, как нам удалось выжить и смешаться с «Армией Господа». Но потом нас разоблачили, и нам пришлось бежать. Граф Боэмунд прав. Хебога не должен сдвинуться с места — во что бы то ни стало.
Расспросы продолжались. Под пристальным изучающим взглядом Боэмунда Элеонора старалась не показывать своей тревоги. Она прекрасно понимала логику его плана. До нее доходили слухи, что люди дезертировали и убегали. Почему бы им не сделать то же самое? Такое объяснение выглядело довольно убедительным. Все знали, что в рощах, аллеях, парках и садах прятались турки — хорошо вооруженные и опасные.
— Вы выедете через потерну возле ворот Святого Георгия, — объяснил Боэмунд. — Вас будут преследовать и обстреливать, но вы благополучно избежите погони. Как только вы окажетесь в руках турок, вы будете в безопасности.
Если они поверят вашей легенде, то ей поверит и Хебога. Ну как?
Элеонора взглянула на Симеона, который сидел и, покачиваясь взад-вперед, молча молился.
— Я пойду, — прошептала она, — но, видит Бог, это очень опасно. Повторяю: а что, если Фируз успел кому-нибудь обо всем рассказать? Если какой-то турок знает, что мы убедили его сдать башни-близнецы, и этот турок в настоящее время находится в лагере Хебоги?
— Нет! — поднял палец Теодор. — Эти башни были захвачены ночью. О нашем участии в этом деле знали лишь Боэмунд, Гуго и Готфрид. Остальные уверены, что Фируз действовал самостоятельно. В ту ночь, когда пали башни, Симеона и Имогену держали взаперти. Ты, как я и велел тебе, пряталась в тени; воины, проскочившие мимо тебя, были охвачены лихорадкой битвы. Я же исчез немедленно вместе с Гуго и Готфридом.
— А ты к этому готовился? — слегка усмехнулась Элеонора.
— Нет, — ответил Теодор. — Я готовился к тому, что нас может постичь неудача, что атака на Антиохию может быть отбита. Нам пришлось бы тогда придумывать какую-то историю, очень похожую на сегодняшнюю: что предателем был Фируз, а мы — преданные сторонники Яги-Сиана.
— Об Имогене я еще скажу несколько слов через некоторое время, — вмешался Гуго. — Но кроме нее и, возможно, Бельтрана, только находящиеся в этой комнате знают правду о том, кто предал башни-близнецы. Фируз и его люди теперь мертвы, и нам следует воспользоваться этим обстоятельством.
Элеоноре припомнился окровавленный труп, распростертый на пороге дверей, ведущих в башню. Наверное, это был Фируз. «Он погиб по ошибке? Или же его и других эти безжалостные мужчины убили намеренно?» — отрешенно, с холодным сердцем подумала Элеонора.
— А что, — возразил Симеон, — если какой-то шпион расскажет туркам, как все было на самом деле?
— В смысле? — спросил Боэмунд.
— Расскажет, что когда город пал, мы снова присоединились к «Армии Господа», в которой нас приняли как героев!
И снова этот холодный расчетливый взгляд Боэмунда. Гуго и Готфрид сидели, опустив плечи. Гуго прикусил губу. Похоже, он уже успел подумать о том, что сказал Симеон, и знал ответ на его вопрос.
— А кто знает, что вас приняли как героев? — спросил в ответ Готфрид. — Вы укрывались в этом доме последние три недели. Многим ли об этом известно? Никому — кроме нескольких очень надежных членов «Братства храма Гроба Господня».
Теперь Элеонора поняла, зачем ее и Симеона так долго держали взаперти. Мало кто понял, что на самом деле произошло с башнями-близнецами. Это была строго охраняемая тайна.
— Да, среди наших братьев может скрываться предатель, — заговорил Гуго. — По крайней мере, так считает граф Раймунд. Однако помните, что только присутствующие в этой комнате, а также Имогена и, возможно, Бельтран, знают всю правду о той роли, которую мы сыграли в предательстве Фируза. Это я говорю со всей уверенностью, потому что с тех пор, как пала Антиохия, и за Бельтраном, и за Имогеной все время пристально следили. — Гуго улыбнулся. — Думаю, они об этом догадываются. Более того, вы покинете Антиохию под вечер двадцать седьмого июня, а мы выступим через Мостовые ворота утром двадцать восьмого. У шпиона просто не хватит времени послать Хебоге сообщение, а у вас в качестве подтверждения будут головы предателей. Почему Хебога не поверит вам?