- Oj, jaki ładny! Kto to jest?
Как ни странно, Константин в этот раз почти понял свою даму сердца. Ага, он уже назначил Данунашку на эту должность. А что… Симпатичная, родственников по мужской линии нет, а права на княжество, наоборот, есть. Нет, рыцарь вовсе не меркантильный, и совсем не сволочь. Просто нужно думать не только о себе, но и о роде. А эта партия ничем не хуже Брунхильды Тамокской, а если при свете смотреть – то вообще намного лучше. А что до враждебных дворян, узурпировавших владения… Ну… На то он и рыцарь, чтобы вернуть почти уже свое.
- Я и сам не совсем уверен. Нужно его епископу показать, он разъяснит.
- Ми-ми?
- Ваша милость, он говорит, все имущество собрано, тут ему оставаться не хочется, спрашивает, когда будет завтрак, и кто эта шма… дева, - перевел Пендаль. Вопрос о завтраке его тоже волновал.
- Какое имущество?
- Лут.
- Что за лут?
Пожопье завис. Рыцарь что, прикалывается? И как реагировать? Объяснять? Ну… ладно… пусть лучше посмеется над бестолковым корзинщиком непонимающим шуток, чем по лбу даст, если слуга на прямо поставленный вопрос не ответит.
- Лут – это все, что остается после победы над мобом… Господин барон, вы не гневайтесь, но я человек неграмотный (Тут корзинщик слукавил, он очень хорошо умел читать. Причем на всех в мире языках.), серый… И не всегда понимаю, когда шутить вы изволите, а когда тормо... кхм… Эээ… А когда серьезно спрашиваете. Ваша милость, а давайте вы мне подмигивать будете, когда в следующий раз пошутить соберетесь?
- Я не шучу, - очень серьезно ответил барон. И по выражению его лица, Пендаль понял, правда, не шутит. Да и не умеет, наверное. Вообще.
- Сэр рыцарь, а дозвольте узнать, вы какого уровня?
- Девятого, - твердо сказал Полбу. Он уже давно посчитал на пальцах сколько будет три и шесть, две его цифры. Небывалый прорыв в сознании мало чего доселе считавшего крестоносца. Более того – сосчитал правильно, что подтверждалось тем фактом, что девятого уровня он был и ранее. А следовательно – все сходится.
- Ч… чего…
- А что?
- Ваша милость… Ну я же просил подмигнууууть…
- Ты думаешь я лгу? Сомневаешься в слове благородного человека? – Константин размял пальцы.
- Что вы, что вы! Ваша милость, да ни в жизнь! Сказано девятого, стало быть, так оно и есть… Ваша милость, а почему… почему вы весь в крови, а? – решил сменить тему хитрый Пендаль.
- Тебе не понять.
- Как скажете, господин барон, как скажете… А хоть чья кровь-то?
- Моя. И все. Хватит разговоров. Отвечай на вопрос.
- На какой, ваша милость?
- Лут. Что это такое, зачем нужен, и где взяли… - тут он обратил внимание на Данунашку, пытающуюся обернуть тяжелую и липкую от подсыхающей крови шевелюру вокруг осиной талии. - О… Княжна… Я виноват, и лишь смертью смогу искупить… Подними волосы, бездельник!
- Ми-ми-ми!
- Чего он?
- Господин барон, он говорит, сможет волосы так держать, что они совсем-совсем мешать не будут.
- Предложи это прекрасной пани… Пока она мне еще не жена, а всего лишь дама, решать за нее я не могу.
Быстрый обмен непонятными Константину фразами, и колобок сидит на хрупком плече Данунашки. Двухметровая, огненно-рыжая грива почти полностью скрывается во рту небольшого в общем то шарика… Колобок сидит, держась непонятно чем, выпучив глазки и надув щечки. Короче, очень похож на какающего хомячка.
Пани Рошек, с удовольствием повела головой, идеальная шея полностью показалась из-под копны вьющихся рыжих волос, она радостно взвизгнула и чмокнула колобка в надутую щечку.
- Dziękyje bardzo! Te włosy są takie ciężkie...
Тот мгновенно приобрел цвет спелой малины и смущенно часто-часто заморгал.
- Так, - сказал рыцарь. – В таком виде нам деревню идти нельзя. Подумают – душегубы какие. Тут есть где вода? Река, озеро?
- Вот там, на краю кладбища ручей. А в нем рыбы полно. Я почти год, только той рыбой и живу, господин барон… Видеть ее уже не могу, рыбу эту… Мне бы хлебушка…
Рыцарь задумался, вынул из кармана недоеденный пряник, отряхнул от пыли, разломил пополам. Протянул кусочки Данунашке и Пендалю.
- Пока больше ничего нет. Но это…
-Мвы-мвы-мвыыыы!!!
Данунашка и Пожопье переглянулись, покачали головами, и не сговариваясь отдали сомнительное угощение колобку. Тот обрадованно замвы-мвыкал, втянул внутрь себя ушки, и выпростал на их месте крошечные ладошки. Он держал обломки сухого пряника, так бережно и благоговейно прижимая к себе, и вид у него был такой умильный, что Константин понял, как чувствовал себя и выглядел Моисей спускаясь с горы со скрижалями. Правда было не ясно как он собирается их есть, учитывая, что рот занят волосами княжны…
- Все, пошли к воде, - сказал Полбу.
- Ваша милость, а лут?
- Да, что за лут такой???
- Вот лут, - толстячок повел рукой, указывая на горку костей и шкуру.
- Да ты прааав… - протянул крестоносец. - Нужно похоронить.
- Ч… чего??? Как?
- Как, не знаю. Уж точно не по христианскому обряду. Лихоман-то этот, скорее всего, вообще не крещеный.
- Господин барон, это не тела! Это лут! Его нельзя… Ценный! Его любой алхимик с руками оторвет!!!
- Молчи, дурак! Ты что, предлагаешь мне, рыцарю Христову… Части тел… Колдунам да чернокнижникам продавать??? Ах ты… А ну, подставляй башку свою бестолковую!!!
- Ваша милость, сжальтесь… - Пожопье решил сменить тактику. – Ваша милость, я не то имел ввиду… Ваша милость, я хотел сказать… Нужно… Вот! Святому отцу! Точно! Священнику эту мерзость сдать, он обряд очищения проведет, а тогда уже и в землю закапывать! Мало ли… а вдруг проклятье какое?
Пендаль уже не знал, что и думать о своем господине. С одной стороны – явно не простак, меч и шпоры – легендарки, отсвечивают золотом, пояс и сапоги – эпические, серебряные, одежда – хоть и просто волшебная, синяя, но очень качественная. Почти чудесная. И не девятого он уровня, точно. Пусть и без доспеха – но вон сколько времени продержался на Лихомане, не умирал. И не убежал, что о неимоверно высоком резисте к страху говорит. А ведет себя, и говорит такое… Хм… Может он просто идиот?
- Да, - сказал Полбу. – Ты прав. Отнесем все это епископу. Он, хоть и местный, ерити… хм… православный, но человек святой. В том я убедился, слава Господу, и теперь думаю сменить конфессию.
- В… ваша милость… з-зачем?
- Сколько можно болтать? Не видишь – дама ждет! Веди к ручью, бестолочь!
Пендаль быстренько сгреб в шкуру кости, забросил за спину узелок, и пошагал к небольшой рощице на краю захоронения. Идти пришлось довольно далеко, склепов было много. Они, то тут, то там виднелись даже промеж невысоких березок, но будто боялись воды ближе пятидесяти шагов от ручья не стояли. Он привел их к старому, неоднократно использованному кострищу, сбросил узел, и стал копаться в какой-то щели меж нескольких валунов.
- Тут я рыбу жарю, ваша милость… здесь и ветра почти нет, и комаров, и вообще тихо. И вода течет, а за текущую воду мертвецам, умертвиям то бишь – ходу нет. Здесь я от них и прячусь, когда они особо лютовать начинают… Начинали.
- Так почему не сбежал? Ты же привязан не был.
- Лихоман, господин барон, он такой лихоман… был… что б ему икалось в аду на сковородке… - вздохнул корзинщик. Полбу поморщился при богохульстве, но сдержался от замечания, Лихоман и ему самому активно не нравился. – Я раз двадцать сбегал. Он меня каждый раз ловил, и так пугал, так пугал… Мастер он в этом деле. Был… Ваша милость, вы сейчас – купаться? Штаны лучше не снимайте, тут рыба воооот такенная, клюет на все практически. Давайте я косром займусь, а вы ее там хватайте и на берег выбрасывайте… Опять, конечно, осетрина эта поганая, но лучше что-то чем… Хм… Ваша милость, а можно я ваши вещи посмотрю, пока вы там плещетесь? Ну, не возразил – значит можно, а если не услышал, то я-то причем… О, княжна… А вы тоже мыться соби… кхм… Эээ… Ну… Нет, вещи я и потом посмотреть смогу…