- Похоронить их не успеем, бестолочь! – рявкнул Полбу.
- Так давайте я к погосту сбегаю, пейзан приведу и…
- Ты совсем разума лишился, убогий? Тебя, одинокого, на полпути еще схряпают. Да и пойдет в темноте никто никуда, я сам запрещал. – Батюшка склонился над телом паренька и не поднимая головы попросил. – Слышь… Константин. Нужна всенощная. Я отпевать буду. Иначе беде быть. Но на мой голос сбегутся… всякие. Упыри, русалы, вурдалаки и фашисты. Может, еще кто… Сможешь меня до утра отстоять, оборонить?
- Смогу, с божьей помощью! – нисколечко не сомневаясь ответил рыцарь. – Да и не один я буду. Мы все станем на пути зла и не щадя жизней защитим свет веры, добра и эээ… света!
Бадья треснул себя кулаком в грудь и сквозь всхлипы кивнул.
- Ми-ми! – подтвердил колобок.
- Сам ты ми-миии… - обреченно протянул Пажопье.
…
Факелы отбрасывали пляшущие тени на неровны станы каменного зала.
- Нет, ну до чего верткая девка! – баба Гуля сплюнула с досады. – Опять развязалась!
Она подошла и попыталась затянуть узлы на ногах Данунашки. Та взбрыкнула, и старуха взвизгнув схватилась за челюсть.
- Аааа! Ну фачем, больно фе… - Сплюнула выбитый метким ударом зуб. – Рррр! Ну ты за это отфетиф!
И дважды, на отмашь, ударила по щекам княжну. У той поплыло в голове, и она немного утратила бдительность.
Бабка ловко схватила веревку и накрутила вокруг изящных щиколоток целый кокон. Так как руки и талия княжны были прочно связаны, это людоедке в конце концов удалось.
- Думаеф сможеф выбратьфя? Фигуфки! – бабка ткнула под нос пани Рошек грязноватый кукиш. – Дафже ефли отвяжефся, мы знаеф, где?
Полячка что-то горячо забормотала сквозь кляп. Особо разобрать было невозможно, но слова «курва» и «пердоле» слышались вполне отчетливо.
- Вот, ты боифся, а это может твой фанс, - сказала бабка. – Тут жфифет САМ!
И она ткнула указательным пальцем левой руки вправо, а правой влево.
- Он и мне глаза открыл. А ф тебеее…. Ф тебе, много добра. Чую я. Пофти как я, ф молодофти. А фем добрее и светлее дуфа – тем лучфе!
Высказав эту сентенцию, баба Гуля прошлась вдоль стены осматривая отвратительные картины.
- Что, фказать фто-то хочефь? – старуха посмотрела на беспрестанно мычащую пленницу. – А куфаться не будеф?
Та замотала головой.
Бабка развязала стягивающий лицо княжны платок и вытащила огромный деревянный кляп. Лязгнули беленькие здоровые зубки, и старуха еле-еле успела отдернуть руку.
- Kim ty jesteś, cipka stara? Co ci jeszcze trzeba?
- Ой-ой-ой! – издевательски протянула старуха. – Энто ты на каковском меня фейфяс пофлала?
Вообще, Данунашка – добрая, хорошая девочка. Но в этот момент она была готова убить пленительницу. И съесть.
- РАЗВЯЖИ ЕЕ! – раздался громоподобный голос. С потолка посыпалась каменная пыль.
- Х… Хозяин… - людоедка заозиралась. – З… Зачем?
- ЗАТЕМ, ЧТО Я ВЕЛЮ!
- С… Слушаюсь…
Споро размотав веревки, бабка резво отбежала к стеночке. Данунашка встала и потянулась разминала затекшее тело.
- А ТЕПЕРЬ, - сказал голос. - УБЕЙ ЕЕ!
- Х… Хозяин… Это, ты кому?
Глава 34. Возвращение.
34. Возвращение.
Пыль. Пыль и ветер.
Вот, как мог описать бой, да и самих противников средневековый рыцарь.
Ну а мы… Куда ему до нас? Мы столько умных слов знаем! Мелкодисперсная взвесь. Броуновское движение. Нанотехнологические соединения. И прочий вздор, который можно описать проще и наглядней. Пыль и ветер.
Порывами воздуха приносило, поднимало закручивало и уплотняло совершенно разнообразных существ. По внешнему виду разнообразных, ибо суть их была едина. Пыль и ветер.
Вот, на Константина несется огромный, ростом в полтора человека обезьян. Грозит смять, расплющить, раздавить. Полшага в сторону и кладенец рассекает пузатое чучело. Песчаный делает по инерции несколько шагов, косой порез на пузе кровоточит тут же уносимой ветром пылью.
Некогда оглядываться! На барона с трех сторон прыгают слепленные из пыли ящерицы. Четвертая, самая хитрая бочком-бочком обходит полбу, и пытается прокрасться к молящемуся батюшке. На ее пути становится Степан.
Ящерицы осыпаются мусором, но появляются двухголовые великаны. Потом восьмирукие змеи. Потом гигантские пауки, с лапами похожими на человеческие руки…
Батюшка читает, а вокруг беснуются невиданные темные силы, сдерживаемые горсткой храбрецов.
Да, Пендаль тоже принял участие в битве, но в своей непередаваемо дебильно - эффективной манере. Здесь он не стал бегать, мыслимо ли ветер обогнать?
Вытащив гибкую ивовую веревку, хозяйственно припрятанную на всякий случай, он подлавливал начинающие закручиваться смерчи и бросал в них один конец. Когда чудовище формировалось, веревка накручивалась внутри и вокруг оного, и гомункул получался ущербным, скособоченным и каким-то инвалидистым. Тогда, Пажопье оставалось лишь подтащить почти несопротивляющееся существо под острый меч или тяжелый кистень. Видно, данное действие считалось не боевым, а скорее транспортировкой. Корзинщик расслабился, и даже стал тихонько насвистывать, за что и поплатился.
Но не сильно. Один из вихрей соткался не в одиночное существо, а в громадных, размером с кулак, пылевых пчел. Они мгновенно пошли на таран и понаставили визжащему толстячку шишек.
Да, Полбу и Бадья справлялись. Но, получилось бы у них это, ели бы не постоянно мимикающий колобок или окутавшая отца Ставросия бело-золотистая аура, мгновенно излечивающая синяки да ссадины защитников и придающая сил? Неизвестно.
Впрочем, история не терпит сослагательного наклонения, а наша история правдива от и до. И она говорит: когда наступил рассвет – посреди очистившейся от крови и кишок опушки, у небольшого аккуратного надгробия, стояли четыре измотанных, но довольных результатом боя человека. И один непонятно кто. Но тоже довольный.
- Ух ты! – сказал Пендаль. – У тебя ноги выросли! Ну, с меня лапти!
Действительно, прямо из конопатой головы торчали две аккуратные, но мускулистые ножки, очень похожие на человеческие. Больше никаких дополнительных конечностей колобок не отрастил. Так что, обломитесь, извращенцы.
По результатам ночного боя, Полбу слышал ту-ду-ду раз пятнадцать. И пару раз тра-та-та. А вот колобок вплотную приблизился к сороковому уровню. Не хватило лишь двух-трех пылевиков, когда они внезапно, к огромной досаде четвертого, закончились.
Степан, будучи черным, потенциала уровней не осознавал, да и достижения с умелками у него начислялись и распределялись иначе, чем у игроков и НПС. Тем не менее, и он смог приподняться на пару левлов.
Батюшка, ночь напролет молившийся экспы не получил. Зато, как он с радостью отметил про себя, существенно вырос лимит очков веры – аналога манны, но имеющих специфические особенности.
Самым обделенным оказался Пендаль. Он, как чистый крафтер, вообще не имел ни боевого уровня, ни даже бара экспы. Его развитие шло совсем по иному алгоритму, впрочем, об этом не сейчас.
Корзинщик немного взгрустнул и решил хоть чуточку компенсировать обидное событие стахановским сбором лута. Но был остановлен суровым рыцарем. Батюшка удивленно посмотрел на крестоносца и дал благословление на мародерку, с условием, что корзинщик не забудет о церковной десятине. Рыцарь сразу же успокоился, и слуга споро набрал небольшую горку обрывков, веточек, палочек и камушков. По какому признаку он отбирал именно эти, а прочие выбраковывал, благородный рыцарь так и не понял.
- Теперь здесь святая земля, - довольно сказал священник. – Кровью невинно убиенного окроплена. Можно строить часовню, а то и церковь.
- Имени великомученика Тимофея? – с надеждой спросил Степан. Он искренне горевал о погибшем пареньке.
- Эх, куда хватил… пробормотал батюшка. – Не мне решать. Там видно будет.
Собрали дроп, загрузили в распахнутый бездонный рот колобка (или уже не колобка?), и выбрались на дорогу.