Выбрать главу

В течение сентября игра группы значительно улучшилась, она стала насыщеннее, мрачнее, словно сформировалась под влиянием окружающей обстановки. Музыка Мейса, злая и циничная, казалось, была написана специально для них, выявляя их сильные стороны и тонко скрывая слабости.

Отправив Мэллори домой в первую ночь, Мейс повел Кевина и остальных по крутой и узкой металлической лестнице в нижний подвал дома. Это было темное, тесное, вонючее помещение, сырое и загроможденное похожими на кишки трубами, выходящими из стен и потолка. Напротив лестницы в стене виднелась пробитая дыра, достаточно большая, чтобы в нее мог, сгорбившись, протиснуться человек.

- Важно, чтобы вас не заметили, когда вы будете входить в здание, - сказал Мейс, держа перед собой фонарь. - Так что пролезайте здесь.

Через отверстие в комнату проникал горький запах канализации, сквозняк трепал паутину, которая тянулась от трубы к трубе по всей комнате, словно растянутая мышечная ткань. Парни начали громко возражать.

- Ну же, ребята, - рассмеялся Мейс, - где ваша жажда приключений? - Он подвел их к отверстию, через которое слышался шум капающих и хлещущих сточных вод. - Канализационная система позволит нам попасть в любую часть Долины, не опасаясь, что за нами будут следить.

- Почему мы должны прятаться? - спросил Кевин.

Мейс с улыбкой обнял Кевина за плечи и произнес:

- Мы не собираемся выигрывать конкурсы популярности, мой друг.

Кевин не понял смысла, но не стал переспрашивать. Он никогда не задавал вопросов Мейсу; никто из них не задавал. В Мейсе была мудрость, какой-то дух знания, который, казалось, витал далеко за пределами обычных вопросов. Если бы его попросили объяснить, почему он почти вслепую принял Мейса, Кевин не был уверен, что смог бы это сделать. Отчасти это объяснялось стремлением того помочь группе, но, возможно, в значительной степени - тем, что Мейс, казалось, так же слепо принимал Кевина и его друзей.

Благодаря Мейсу Кевин стал регулярно ходить в школу. После того как он рассказал своему новому другу о том, что произошло дома, тот велел ему сделать все возможное, чтобы сохранить мир на некоторое время, и это включало в себя посещение школы. Ему не нужно было объяснять, Кевин все понял.

Родители грозились устроить его на программу психологической помощи, даже отправить в подростковый центр Лорел.

- Наша страховка это покроет, - сказал отец, сидя в своем любимом кресле и жуя "Джуси Фрут".

Мать добавила:

- И они будут держать тебя там до тех пор, пока ты не научишься справляться с ответственностью, пока не научишься вести себя как взрослый человек, которым ты и являешься, хотя тебе всего семнадцать. Ты уже достаточно взрослый.

- Ты будешь проходить терапию в группах и один на один, - продолжил отец. - Есть программы психологической помощи, которые научат тебя справляться со школьными и домашними обязанностями. Если ничего не изменится, Кевин, ты отправишься именно туда.

Если он какое-то время будет делать то, что они хотят, родители оставят его в покое, и он сможет репетировать с группой.

- Когда придет время, - сказал Мейс, - ты полностью порвешь с ними.

Так он начал ходить в школу и держать свой тайник с марихуаной подальше от дома. Да он в ней и не нуждался, потому что Мейс был очень щедр на траву. Кевин даже не жаловался на отсутствие личного пространства, хотя родители отказались заменить дверь в его спальню. После школы и по вечерам он репетировал с группой. Другие участники приводили своих подруг, и он знал, что пройдет совсем немного времени, и Мэллори пойдет с ним в здание и станет частью команды.

Он знал, потому что так сказал Мейс...

Мейс гулял по улицам днем и ночью. Когда он не был с группой, то бродил по тротуарам, и торговым центрам на территории всей Долины.

Он общался с подростками на углах, на автобусных остановках, возле школ и церквей. Иногда, приходя в свое здание, он возвращался не один.

Группа, собиравшаяся в бассейной, быстро росла. Подростки из Резеды, Тарзаны, Мишн-Хиллз, Панорама-Сити - со всей долины Сан-Фернандо - присоединялись к Крестопору. Некоторые из них приводили друзей, а иногда эти друзья приводили своих друзей.

Ночью, когда ветер дул в нужном направлении, можно было уловить призрачные рифы электрогитары и пульсацию барабана, доносящиеся, как ветерок, из люков в районе Вентуры и Уитли. Если бы кто-то подошел достаточно близко к старому зданию на углу, он бы услышал похотливые раскаты смеха, исходящие откуда-то изнутри. А если бы он заглянул сквозь щели в дощатых окнах, то узрел бы в темноте мерцание золотых глаз.

Но звуки бульвара являлись громкими и непрекращающимися, и, смешиваясь с шелестом дождя и порывами ветра, шум изнутри здания был неразличим.

В течение пяти недель Крестопор и группа подростков, выросшая вокруг него, оставались незамеченными...

14.

13 октября

Подобно тому, как течет кровь по венам и артериям, обычная послешкольная толпа текла по пешеходным дорожкам галереи Шерман Оукс.

Подростки сидели на скамейках, облокотившись на перила, одни разговаривали и курили, другие ждали друзей, а третьи находились здесь просто для того, чтобы посмотреть и самим быть увиденными.

Из скрытых динамиков негромко звучала сладкая музыка, а из музыкального магазина доносились звуки рока. Запах хот-догов и начос смешивался с ароматом свежей выпечки.

Эскалаторы бесшумно перевозили покупателей между этажами, а в центре торгового центра стеклянный лифт скользил вверх и вниз по шахте, окруженной яркими белыми огнями.

В дверях магазина игрушек было выставлено чучело медведя в окружении дюжины пластмассовых красногубых зубов, которые бесконечно щелкали и дребезжали. Руки, рот и глаза медведя совершали отрывистые механические движения, когда он радостно приветствовал прохожих: "Привет! Я хотел бы стать вашим другом..."

Когда "Банка с печеньем" оказалась в поле зрения, Джефф присел на скамейку, чтобы немного подумать. Через окно он увидел Лили: она обслуживала двух маленьких старушек с пакетами покупок.

На ней был белый козырек с названием магазина и плащ с красочным изображением старомодной банки с печеньем на лицевой стороне. Ее выбеленные солнцем каштановые волосы были уложены в прическу "паж", которая открывала стройную шею и идеально обрамляла безупречное курносое лицо. Одна из старушек перегнулась через прилавок, чтобы заговорить с ней, и Лили улыбнулась, ее большие глаза расширились от интереса.

Неделю назад Брэд указал ему на нее на дневном собрании.

- Смотри! - прошипел он. - Вот она.

- Кто?

- Девушка из "Банки с печеньем". В "Галерее". Помнишь? Мы ходили туда за несколько дней до начала занятий, и она говорила с тобой? Ее зовут Лили как-то там.

- А что с ней?

- Ну, ты ей понравился. Она заговорила с тобой. Тебе даже не пришлось начинать разговор. Такая девушка обращает на тебя внимание, и ты немного отвечаешь ей тем же. Ты должен пригласить ее на свидание.

- Я должен, да? А если я не хочу?

- Тогда тебе лучше сразу обратиться к врачу.

Лили и Джефф учились в одном классе биологии. Через несколько дней после собрания они препарировали лягушек в лаборатории. Ей достался стол прямо напротив его. Он наблюдал за тем, как она проводит скальпелем по мертвой лягушке, как ее курносый нос кривится от отвращения, а губы поджимаются в болезненной гримасе. Девушка оторвала взгляд от лягушки, их глаза встретились, и она покачала головой, ее плечи подрагивали от беззвучного смеха.

После уроков она догнала его в коридоре и сказала:

- Какая гадость! Ты так не думаешь?

- Как по мне, я не против.

Она рассмеялась.

- Парни никогда не против.

В тот день Джефф проводил Лили на следующий урок, и, когда они добрались до класса, оба уже смеялись.

С тех пор он подумывал пригласить ее на свидание, но вести приятную беседу с девушкой и приглашать ее на свидание - две совершенно разные вещи.

"Мне, пожалуйста, два овсяных печенья", - мысленно репетировал Джефф, - "и, кстати, не хочешь ли ты пойти со мной на свидание?"

Сама мысль заставила его покраснеть. Он заерзал на скамейке, огляделся по сторонам и глубоко вздохнул, пытаясь убедить себя, что не будет таким неуклюжим. Затем рассеянно посмотрел на балкон второго этажа, думая, что самое худшее, что она может сделать, - это сказать "нет", и на этом все закончится, и тут он замер, совершенно забыв о Лили.

На перила балкона облокотился мужчина, сложив руки и скрестив лодыжки, и смотрел на него с расслабленной улыбкой. На нем было длинное пальто стального серого цвета, длинные всклокоченные платиновые волосы спускались ниже колен, и он смотрел прямо в глаза Джеффу.

Джефф на мгновение отвернулся, увидел старушек, выходящих из "Банки с печеньем", а затем снова посмотрел на балкон.

Незнакомец не сдвинулся с места. Он по-прежнему наблюдал за Джеффом. Через мгновение он отошел от перил и пошел вдоль края балкона, не сводя глаз с парня, подол пальто развевался вокруг его ног.

Стеклянный лифт стремительно поднялся на второй этаж, и его двери распахнулись.

Мужчина вошел внутрь и улыбнулся Джеффу сквозь тонированное стекло.

После того как двери снова закрылись, лифт начал спуск. Казалось, что он происходит медленнее, чем подъем, и по мере того, как лицо мужчины приближалось, увеличиваясь в размерах, Джеффу становилось все теснее, словно легкие наполнялись водой, а пальцы сжимали край скамьи до тех пор, пока не запылали костяшки, и, когда лифт остановился на первом этаже, Джефф рывком поднялся на ноги и быстро двинулся к "Банке с печеньем", оглянувшись через плечо, чтобы успеть увидеть, как мужчина выходит из лифта.

Джефф вошел в магазин. Когда дверь лениво закрылась за ним, он уставился в окно, тяжело дыша, наблюдая, как мужчина усаживается на скамейку напротив магазина.

- Привет!

Джефф испуганно обернулся и попытался улыбнуться Лили.

- Ты ведь Джефф, да? - спросила она, неопределенно указывая на него пальцем.