– Куда теперь? – провожая взглядом уносящего ноги Мико, который своим видом напоминал побитую собаку, спросил Дешин.
– Надо заехать на Ярославский вокзал, – задумчиво сказал Матвей. – Билеты еще не купили…
– Все-таки решил на поезде? – догадался Дешин.
– Конечно, – кивнул Матвей. – На самолете быстро, но что увидишь? А здесь, – он мечтательно вздохнул – просторы! Люблю, лежа на верхней полке, таращиться в окно.
– Забрось меня на работу, – с тоской в голосе попросил Дешин.
Сидя в кресле перед телевизором, Хвастун вприкуску с кальмаром пил прямо из горлышка пиво. С утра шел мелкий и нудный дождь. Настроение было сродни погоде. За завтраком дочь поставила перед фактом, что выходит замуж.
Хвастун взял лежавший рядом пульт и стал щелкать кнопками каналов.
Кривляющуюся под фонограмму звезду непонятного пола сменил мультфильм про смешариков, потом во весь экран возникла диктор новостного канала. Хвастун новостей не смотрел, интересуясь исключительно криминальной хроникой, поэтому большой палец левой руки уже лег на следующую кнопку, как правая рука с бутылкой замерла на половине пути ко рту.
– …Постепенно в Россию стали возвращаться люди, чьи предки покинули родные края еще в начале прошлого века, – заговорила дикторша. Ее сменил крупный план второго терминала в Шереметьеве. Камера наехала на вход, и вот взору открылся знакомый микроавтобус, на фоне которого стояли обворованные Хвастуном и его командой старообрядцы.
– Интересно, уроды, вы уже в курсе, что ваш багаж слегка полегчал? – спросил, ни к кому не обращаясь, Хвастун.
Журналистка Званцева задала пару вопросов, которые касались дальнейшей жизни этих людей, и неожиданно заявила, что Берестов Никита Лукич хочет обратиться к зрителям с просьбой оказать помощь в поиске утраченного имущества.
Объектив камеры наполз на мужчину с рыжей бородой, увеличив его во весь экран.
– Говорите! – раздался за кадром голос Званцевой.
Мужчина стянул с головы картуз, с опаской посмотрел куда-то в сторону и, набрав полные легкие воздуха, заговорил:
– У нас два чемодана пропали… Хотим попросить, – мужчина передернул плечами, – вернуть бы это. Зачем оно вам?
– У вас, наверное, там были какие-то особенно дорогие сердцу вещи? – подсказала журналистка.
– Рушник! – спохватился мужчина и тут же поправился: – Полотенце, по-вашему… Вернее… В общем, вышивала его еще моя бабка, вернее, мать еенная… Рисунок там незамысловатый, но много значит для нашей семьи. Мы зла на того, кто взял, не держим… Все, – он кивнул.
Камера вновь наехала на журналистку:
– Еще раз хочу попросить от имени семьи Берестовых вернуть пропажу. Никита Лукич гарантирует вознаграждение…
Журналистка еще что-то говорила, а Хвастун уже до мельчайших подробностей восстановил в голове картину того, как они потрошили чемоданы. Перед глазами возник Щербатый, бросивший на траву кусок грубой материи с непонятным вышитым рисунком.
– Надо же так облажаться, одна рухлядь, – прозвенели в голове его слова.
Хвастун встал. На пол полетел пакет с остатками кальмаров. Но он, пораженный собственным открытием, словно не видел ничего вокруг.
«Точно! – осенило Хвастуна. – Это же карта была! Как я сразу не додумался? Поэтому и ценного они с собой ничего не везли! Зачем? Предки здесь все припрятали!»
Перед глазами деляги встала голубая извилистая полоска.
– Река, – стал соображать вслух он. – Треугольник может быть горой или скалой… А черная линия вдоль голубой полосы? Дорога! – едва не закричал он и поставил на журнальный столик уже почти пустую бутылку.
На сборы ушло меньше пяти минут, и вот уже, перешагивая сразу через несколько ступенек, Хвастун летел по лестнице вниз. Оказавшись во дворе, достал трубку сотового телефона, трясущейся рукой набрал номер Щербатого и приложил к уху.
– Слушаю, – раздался на другом конце голос.
– Это я, – заговорщицки заговорил Хвастун. – Срочно всем звякни, сбор в девять на старом месте.
– Понял, – вздохнула трубка.
Как назло, дольше, чем положено, заводилась машина, а потом не выпускал со двора перегородивший дорогу грузовичок, из которого трое грузчиков, матерясь, сгружали огромный холодильник. Дорога до Кольцевой Хвастуну показалась целой вечностью. Пролетев Химки, он не сразу заметил у обочины полицейскую машину. Лишь когда гаишник показал на него жезлом, а потом, очертив полукруг, ткнул его кончиком рядом с собой, Хвастун зарычал от досады. Ну как же, первый раз за год сел за руль после пива, и на тебе…