Но Маринка спать тоже не рвалась.
— Пошли чай пить. Пока этот упырь уехал. Только лампу все равно зажигать не будем, а то еще Влад припрется, права качать.
Под упырем по умолчанию понимался Эдик. В колонне маринкиных недругов он шел вторым после Влада. Наверное потому, что Маринка сама страсть любила командовать, и командиры-мужчины ее раздражали. А Влад, хотя он всего только инструктор, покомандовать горазд.
Нащупав во мраке вход в кухню, подруги зажгли газ. В неверном голубом свете горелки нашли свечку и закрепили в жестянке из-под тушенки.
Огонек нервно дергался и коптил, чайник долго не хотел закипать.
— Надо было у Кости коньяка взять, жаль, не догадались.
— Почему не догадались? Ты за себя говори.
Маринка вытащила плоский бутылек.
— Не коньяк, а бренди, но не одна ли малина?
— Ква…ква… сите?
На стол упала косматая тень, будто вошел чечен в папахе.
Подруги вздрогнули. Светлана со вздыбленными волосами неверно шагнула вперед и плюхнулась на лавку.
— А ну… налейте и мне… за упокой…ик… была, значит, бизнесменша, и нету…ик…
Подруги ошалело разглядывали непрошеную гостью.
— Погнать ее? — шепотом спросила Маринка.
— Да, попробуй. Она уже в дымину пьяная, еще драться начнет.
Варя сдернула с полки третью кружку, плеснула немного, на палец.
— Ты чей-то жадобишься? Больше, больше лей! Нук, ик, дай я сама…
Но руки у докторши тряслись, горлышко бутылки дергалось, бренди лилось пополам на стол и в кружку.
— Хватит!
Маринка выхватила бутылку и сунула в щель между коробками с тушенкой.
— Жадобитесь, — печально кивнула Светлана, — ну, да так мне, проклятущей мочалке, и надо. Ик! Будем!
Опрокинула бренди в рот, утерлась. — … Вот так и жизнь наша, прошла, и нету. И нечего на меня смотреть, будто я вам таракан, а не человек!
Я, чтоб вы знали, коллекционное бренди пила, не чета этому. И вискарь…а теперь водяру за спасибочки!
Она всхлипнула.
— Китайскую! Ты подумай? За все… за все мое… а мне — водку китайскую? Да прежде я бы ей полы мыла! Тьфу. Одни вы, девки, меня уважаете.
Поварихи молча переглянулись. Это была совершенно другая, незнакомая Светлана. Зато теперь стали понятным и одутловатость лица докторши, и перепады настроения. Видать, Эдик совсем никого не сумел найти, если пришлось брать ее. А может, он не разглядел? Нет, исключено, Эдик когда-то служил в ФСБ (если не врет).
— Она алкоголичка. Да? — шепотом спросила Варя Маринку.
Светлана глянула исподлобья.
— Эй, вы о чем там шепчетесь? Чего обду… обсуждаете? Не вздумайте, слышите? Я свое дело знаю! Ко мне ни с какого боку претензий нет. Кабы она ко мне пришла, я бы… кабы знать, что у ней… А то ладит — шутка. Да катись ты! А я свои обязанности знаю! Меня голой лапой не возьмешь! Сволочи! — Докторша уронила голову на руки и всхрапнула. Маринка с Варей разом представили, что она заляжет в кухне до утра. А утром надо завтрак готовить, и только и забот, что запинаться о пьяное тело. А вдруг еще буянить начнет?
Не сговариваясь, подхватили Светлану под локти.
— Пойдем-пойдем в палатку. Там будешь спать!
— Не х…чу!
— Пойдем, а то Эдик расшумится.
— А мне фиолетово! Сам кашу заварил, пусть и расхлиб… расхлеб… в общем мент позорный.
Но довод все — же подействовал, она перестала упираться и попыталась встать.
— Удоды… все удоды.
Она висела на руках, как мешок нечистот, как налитая свинцом груша. Подруги волокли ее из последних сил.
— А че, девки. Души с неба на нас смотрят, как думаете?
От изумления поварихи разжали руки, Светлана хлопнулась на карачки. Задрав подбородок, с минуту таращилась в небо, и поползла в палатку. Слышно было, как она там умащивается, бормочет. Потом захрапела.
— Уф! Думала, не дотащим.
— А мне ее жалко сделалось, — призналась Варя, — она, конечно, за себя трусит, но вдруг и за Людмилу немного переживает? Ну и сорвалась. Души смотрят…
Обе глянули вверх, но звездный купол на глазах таял, исчезал в неведомо откуда наплывшем тумане. В Приморье всегда так — только было ясное небо, и мигнуть не успеешь — все затянуло. Один месяц бледным пятном желтеет над горбушкой острова.
Глава 3
Светлана умерла ночью. Обнаружил этот кошмарный факт Эдик, который вернулся с материка. Подкатил на «галоше» к мосткам, пришвартовался и прямиком двинул в докторскую палатку. Когда вынырнул обратно, лица на нем не было.