Хотя и получив помощь своего брата аль-Муаззама, пришедшего с армией из Дамаска, аль-Камиль уже не мог спасти город и ещё в меньшей степени положить конец вторжению. Поэтому его мирные предложения были чрезвычайно щедрыми. Попросив аль-Муаззама разобрать укрепления Иерусалима, он направил франкам послание, заверяя их, что готов отдать им Святой Град, если они согласятся уйти из Египта. Но, чувствуя, что сила на их стороне, франки отказались начать переговоры. В октябре 1219 года аль-Камиль дополнил своё предложение: он отдаст не только Иерусалим, но и всю Палестину к западу от Иордана и в придачу Истинный Крест[49]. На этот раз захватчики взяли на себя труд изучить предложения. Жан де Бриенн высказался положительно, как и все франки Сирии. Но окончательное решение оставалось за неким Пелагием, испанским кардиналом, сторонником беспощадной священной войны, которого папа поставил во главе похода. Он сказал, что никогда не согласится на договор с сарацинами. А чтобы лучше обозначить свой отказ, он приказал незамедлительно начать штурм Дамьетты. Гарнизон, выкошенный боями, голодом и новой эпидемией, не оказал никакого сопротивления.
Теперь Пелагий решил овладеть всем Египтом. Он не пошёл прямо на Каир лишь потому, что было объявлено о предстоящем прибытии во главе крупной экспедиции Фридриха Гогенштауфена, короля Германии и Сицилии, самого сильного монарха Запада. Аль-Камиль, узнавший, конечно, об этих слухах, стал готовиться к войне. Его посланники отправились в страны ислама, чтобы призвать на помощь родных и двоюродных братьев, а также союзников. Помимо прочего он подготовил на западе дельты, неподалёку от Александрии, флот, который летом 1220 года захватил врасплох корабли Запада у Кипра и устроил им полный разгром. Лишив противников таким образом морского господства, аль-Камиль поспешил повторить своё мирное предложение, прибавив к нему обещание подписать перемирие на тридцать лет. Но напрасно. Пелагий усмотрел в этом чрезмерном великодушии доказательство того, что правитель Каира припёрт к стене. Разве не было известно, что Фридрих II получил в Риме императорскую корону и что он поклялся незамедлительно отправиться в Египет? Весной 1221 года или чуть позже он должен прибыть сюда с сотнями кораблей и десятками тысяч солдат. Ожидая его, франкской армии не следует ни вести войну, ни заключать мир.
В действительности же Фридрих прибыл только через восемь лет! Пелагий терпеливо ждал до конца лета. В июле 1221 года франкская армия покинула Дамьетту, решительно взяв путь на Каир. Солдаты аль-Камиля были вынуждены использовать в египетской столице силу, чтобы помешать бегству жителей. Но султан чувствовал себя уверенно, поскольку двое из его братьев пришли ему на помощь: аль-Ашраф с войсками из Джазиры присоединился к нему, чтобы преградить врагам дорогу к Каиру, а аль-Муаззам, пошедший со своей сирийской армией на север, смело встал между противником и Дамьеттой. Что касается самого аль-Камиля, то он с едва скрываемой радостью следил за началом паводка на Ниле. Уровень воды поднимался, а иноземцы не придавали этому значения. В середине августа земля стала столь топкой и скользкой, что рыцарям пришлось остановиться и ретироваться со всей их армией.
Обратное движение едва началось, как группа египетских солдат проявила инициативу по разрушению дамб. Это было 26 августа 1221 года. Через несколько часов вся франкская армия увязла в море грязи, а мусульманские войска перекрыли все отходы. Ещё через два дня Пелагий, не видевший способа спасти свою армию от уничтожения, направил к аль-Камилю посланника с просьбой о мире. Айюбидский суверен продиктовал свои условия: франки должны покинуть Дамьетту и подписать перемирие на восемь лет; взамен их армия могла беспрепятственно добраться до моря. Разумеется, не было больше речи о том, чтобы отдать им Иерусалим.
Отпраздновав эту столь же полную, как и неожиданную победу, многие арабы задались вопросом, насколько серьёзным было предложение аль-Камиля отдать Святой Град франкам? Не было ли всё это приманкой для оттяжки времени? Очень скоро им пришлось вновь вернуться к этому вопросу.
В период тяжёлых неудач, связанных с Дамьеттой, правитель Египта часто думал о том, кто же он такой этот знаменитый Фридрих, «аль-энбарор», прихода которого ждали франки? В самом ли деле он так могуч, как о нём говорят? В самом ли деле он решил вести священную войну против мусульман? Расспрашивая своих помощников, получая сведения от путников, прибывших из Сицилии, того острова, королём которого был Фридрих, аль-Камиль не уставал удивляться. Узнав в 1225 году, что император намерен вступить в брак с Иоландой, дочерью Жана де Бриенна, ставшего правителем королевства Иерусалим, султан решил направить на Сицилию посольство, возглавляемое искусным дипломатом, эмиром Фахреддином Ибн аль-Шейхом. По своём прибытии в Палерму, тот был поражён: да, всё, что говорили о Фридрихе, является сущей правдой! Он превосходно говорит и пишет по-арабски, не скрывает своего восхищения мусульманской культурой, с презрением относится к варварскому Западу и, особенно, к папе Великого Рима. Его ближайшие помощники — арабы, таковыми же являются солдаты его гвардии, которые падают во время молитвы на землю, обратив свой взгляд к Мекке. Проведя все свои молодые годы на Сицилии, бывшей тогда признанным центром арабской науки, этот человек любопытного ума, считал нестоящим делом общение с тупыми и фанатичными франками[50]. В его королевстве голос муэдзина разносился беспрепятственно.
49
Возможно, что аль-Камиль принял в 1219 году святого Франциска Азизского, прибывшего на Восток в тщетной надежде установить мир. Он был выслушан с симпатией, и ему были предложены подарки, прежде чем отправить с эскортом в лагерь франков. По нашим сведениям никакой арабский источник не рассказывает об этом событии (
50
Относительно удивительной личности, коей являлся император, читай: Benoist-Méchin, Frédéric de Hohenstaufen ou le rêve excommunié, Perrin, Paris, 1980 (